Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры
Шрифт:
И не только для Грамматикова.
Очередь прошила трубу неподалеку от его головы. Труба задрыгалась как раненная гюрза, но дыры в ее нанопластиковых стенках почти сразу стали зарастать тонкими волокнами.
Волоконца извивались, подыскивая оптимальный путь своими сенсорами... Такая штопка могла травмировать любую психику.
В виртуальном окне, распахнувшемся перед самым носом Грамматикова, зажглось строгое официальное предупреждение.
***Внимание. Структура нанопластика запатентована, копирование
Грамматиков дал несколько очередей в сторону не слишком понятных шумов, потом, ухватившись за трубу, съехал еще на несколько уровней вниз.
Где эта чертова ариаднина нить?
На этом уровне балочные соединения чаще имели форму арок и архивольт, появились кое-где подобия перекрытий и стенок.
Внутри стенок что-то двигалось, судя по раздельным потокам цвета – магнитные несмешиваемые жидкости с управляемой текучестью. Нанопластиковая конструкция продолжала достраивать и обслуживать себя, выводя наружу грязь и шлаки.
Грамматиков поднес руку к стенке и несколько потоков устремилось к ней навстречу. Он надавил на стенку и почувствовал легкие ответные пульсации. В виртуальном окне побежали алые как кровь строчки:
***Сверхчистые материалы, обладающие высокотемпературной сверхпроводимостью. Остерегайтесь нарушить изоляцию.***
Оптоволоконные нити пронизывали стенки. Сплетения нитей распускались соцветиями разъемов и сенсоров.
***Для доступа в информационную систему нанопластика вы должны обладать кодами доступа, авторизированными в гильдии наноинженеров.***
Грамматиков поднес руку, татуированную боди-коннектором, к разъему, и полумрак расцветился виртуальным фейерверком огненных запретных символов.
***Весь софт защищен законом об авторском праве. Для получения доступа к пользовательскому интерфейсу вы должны немедленно обратиться к держателю авторских прав.***
А сверху уже свисают робочерви, хотят упасть прямо на макушку, по бокам движутся человекообразные тени. Вот-вот начнут стрелять.
Преследователи были рядом, но они были невидимы при таком освещении.
И вдруг словно из сумрака сгустился черный монолит. Одним поворотом своего гранитного тела он раскидал и затушил огни лицензионных претензий. На монолите шкодливой рукой хакера было высечено:
***Кряк-бюро. Коснись меня для генерации доступа в систему.***
Нить Ариадны обвила монолит, и он превратился в обычное виртуальное окно.
В этом окне хаотическая геометрия небоскреба превратилась во фрактальный рисунок. Обозначились линии, по которым происходило разрастание нанопластика. Высветилась структура управления и обратных связей, что превращала здание в интеллектуальную машину. Транспортный терминал выделялся на этой схеме разомкнутыми в окружающее пространство информационными контурами.
Вместе с потоками сигналов Грамматиков побежал по бесконечно петляющему нанопластиковому каркасу Дома Медичи.
Ширина балок порой не больше пяти сантиметров плюс каждые несколько метров узловидные сочленения, но нельзя останавливаться ни на секунду. Едва уйдет автоматизм движений, мозжечковая ловкость, и ты – труп. А пока бежишь, телом как будто командует сверхвнимательный и стопроцентно хладнокровный капитан и мрачные внутренности здания кажутся лишь легкой паутинкой на поверхности светоносной пустоты...
Пуля прожгла балку над головой, на спину со злобным шипением брызнул расплавленный нанопластик. Одна капля попала на голую шею. Грамматиков тут же и сорвался.
Его спасла труба, которую он оседлал на манер коня, едва не раздавив при этом популярные органы, размещенные природой между ног. Спасла и одновременно погубила. Но Грамматиков это понял не сразу.
Сперва он порадовался за свое спасенное «хозяйство», может, еще пригодится. Потом осмотрелся.
Труба уходила через пару десятков метров в емкость коллектора, который располагался ровно под терминалом. До цели рукой, в общем, подать.
Грамматиков сразу попробовал доползти до терминала. И тут он понял, что «приплыл».
По трубе мирно плыли себе то ли отходы, то ли конструкционные материалы, но ее наружные стенки были такие глянцево-маслянистые, что как ни кряхти, а никуда не уползешь.
Ближайшая балка – слева, на расстоянии чемпионского прыжка. Грамматиков не был чемпионом, тем более в прыжках из положения сидя. Ему оставалось цепляться за трубу, ожидая, пока его сожрет изнутри голодная смерть...
Ариаднина нить юркнула в трубу. Ну, нет. Если сдохнуть, так уж лучше снаружи...
Грамматиков неожиданно стал вспоминать, как давно он не ел. Кажется, с ночи. Желудок тут же отозвался протестным бурчанием...
Грамматиков натянул на голову капюшон, придал наноактуаторам куртки максимальную жесткость, рассек металлоорганическую трубу штыком, выдвинувшимся с дульной части оружия, и вложил персты в «рваную рану». «Рваная рана» немедленно обернулась жадной глоткой и втянула Грамматикова. С головой и ногами.
Этот кишкопровод сдавил его и потащил вперед продольными пульсациями.
Грамматиков, конечно, вспомнил о страшной участи кроликов, проглоченных удавом, но куртка более или менее держалась.
Страшнее было то, что вместе с ними прокачивались побочные продукты нанопластического автопроизводства. Они совершенно недвусмысленно пытались под высоким давлением влиться ему в дыхательные пути.
***Разрешен доступ только для лиц в пенетроскафандрах. Предъявите ваше квалификационное свидетельство, заверенное торгово-промышленной палатой.***
Грамматиков судорожно пытался защитить руками носоглотку от настойчивых масс, которых только в порядке большой лести можно было назвать рвотными.