Отель «Оюнсу»
Шрифт:
Они покинули зимовье, и девушка осталась одна. Некоторое время через окно было видно, как два факельных огня блуждают по территории отеля, потом они пропали из поля зрения, и кромешная тьма вернулась в свои права. Марина поежилась. Егерь сказал, что скоро рассвет, но именно перед рассветом ночной мрак особенно тёмен. Она посмотрела в окно. Судя по чернильной темноте, егерь не ошибался, снаружи хоть глаз выколи, почти исчезнувший убывающий месяц был не в состоянии осветить мрачный отель даже хоть как-нибудь. Отсюда до ближайшего ажурного, почти кукольного, коттеджа комплекса «Оюнсу» было не более пятидесяти метров, но за окном не видно ничего, даже очертаний. Воспаленные нервы немедленно вытолкнули из глубин сознания
Леденящее душу зловещее ожидание тянулось безгранично долго. Чтобы хоть немного умерить накапливающийся внутри ужас, Марина водила фонарем из стороны в сторону, освещая углы небольшого зимовья. Вид пустого помещения, в котором негде спрятаться даже маленькому ребенку, никак не успокаивал, и она всё сильнее ощущала нарастающую панику. Где же они?! Их нет слишком долго! Они ведь не могли бросить её здесь, ведь так?! Конечно, не могли… наверное…
В темноте за окном заскрипел снег, словно кто-то неторопливо шел к зимовью, и у Марины перехватило дыхание. Она узнаёт эти шаги! Их невозможно перепутать, слишком часто она слышала этот жуткий звук в коридорах отеля. Он здесь! И он знает, что здесь она. Марина непроизвольно сжалась, словно грубая деревянная табуретка, стоящая посреди небольшого сруба, была для неё спасительным островком в море смертельно опасного мрака. Она торопливо осветила помещение ещё раз и направила луч фонаря в потолок, чтобы освещения хватало на как можно большую площадь. Скрип снега приблизился к входной двери и затих. В повисшей вокруг зловещей тишине неровный стук в дверь прозвучал подобно удару, заставляя Марину панически вздрогнуть. Дверь зимовья медленно отворилась, и она направила в дверной проем луч фонаря. На заснеженном крыльце лежал едва хрипящий Петр, окровавленная рубашка на его спине была разорвана, и из-под неё зияла глубокая рваная рана.
– Помогите… – прохрипел он, царапая расколотыми зубами опухшую губу, и попытался вползти в зимовье. Но его измученным рукам не хватило сил, и он едва смог переползти через порог.
– Стой! – Марина дрожащими руками держала его в луче света. – Не подходи! Я знаю, кто ты!
– Да ладно! – управляющий легко поднялся на ноги и лучезарно улыбнулся идеально ровными белоснежными зубами. Эксклюзивный костюм ручной работы на нем был с иголочки, будто только что от портного. – Прям-таки знаешь?! С твоими-то мозгами? Не может быть! – Он весело и неторопливо направился к ней, не переставая широко улыбаться. – Но, раз уж разговор зашел по душам, не расскажешь?
– Не подходи ко мне! – истерично взвизгнула Марина, запрыгивая на табуретку и целясь Петру в лицо фонарем, словно лучом лазера. – Ты монстр! Ты больной, кровожадный, маниакальный дух, который убивает людей в этой долине! Ты чудовище! Пошел прочь от меня!!!
– Какой богатый монолог! – восхитился Петр, подходя почти вплотную. – Какие глубокие познания! Браво! Как я и предполагал, ты столь же глупа, как твои приятели. Кстати, они тебя ждут!
Он жизнерадостно развел руки, одновременно указывая на окно и распахнутую дверь. Глаза Марины расширились от ужаса. На крыльце стояли мертвые Агаев с Сенкевичем, густо залитые кровью, с собственными внутренностями в руках. За ними толпились Гайшалова, Абрамова и Вознесенская. За окном сгрудились Габазов, Базоян и Роза. Труп Иры был впереди всех. Зверски растерзанная Кулич прильнула к стеклу, скользя ладонями по мутной поверхности, и сипло хрипела, брызгая кровью из вспоротого горла:
– Ми-и-лая… иди… к нам… – Вылезшие из орбит глаза мертвеца смотрели прямо на неё. – Пора…
– Ты хочешь, чтобы я перед
– Серьёзно?! – хохотнул тот, легко отшагивая назад, и её нога ударила пустоту. – А вот так?
Он щелкнул пальцами, и фонарь в руках Марины погас. Помещение мгновенно захлестнул мрак, в котором зашевелились жуткие тени, неуклюжей шаркающей походкой приближающиеся к ней со всех сторон с призывно протянутыми руками. Булькающий кровавой пеной хрип мертвецов наперебой звал её, требуя навсегда присоединиться к убитым.
– Не подходи! – Марина сорвалась на крик, бросая в управляющего ставший бесполезным фонарь, но попасть не смогла. Она судорожно сунула руку в карман и выдернула оттуда металлический квадратик зажигалки. В заполняющей зимовье темноте одиноко вспыхнул крохотный язычок пламени. – Ты боишься огня! Я знаю! Назад!
– О да! – Улыбающийся Петр возник из темноты прямо перед ней. – Уж не этим ли гигантским костром ты собираешься меня поджечь?! – Он издевательски рассмеялся и добавил: – Пати начинается! Пришло время эмоций!
Внезапно его тело стало меняться. Он увеличивался, разрывая на себе одежду и теряя человеческие очертания, и на глазах превращался в высокого и скрюченного жуткого монстра, покрытого струпьями серой кожи, густо кишащими трупными червями. Лишенные зрачков черные маслянистые глаза, разделенные длинным глубоким шрамом, сверкнули ненавистью, и выпяченная верхняя челюсть шевельнулась, сбрасывая на пол нескольких личинок.
– Могу тебя успокоить! – В его хриплом голосе сквозила дикая злоба: – Будет очень больно!
Монстр занес для удара костлявые, покрытые разлагающимися мышцами и истлевшей кожей руки, и в дрожащем свете зажигалки мелькнули длинные узловатые пальцы с мощными когтями.
– Мне обещали, что всё так и произойдет, – негромко прошептала Марина и выронила горящую зажигалку.
Чудовище рванулось к ней, и в этот миг вокруг табуретки взметнулось пламя, стремительно пожирая залитый бензином пол. Монстр словно ударился в невидимую стену и дико взревел от боли, отпрыгивая от Марины, но пламя уже охватило помещение и ползло вверх по его ногам, с треском испепеляя червей, густо покрывающих полуразложившуюся плоть. В охваченных огнем дверях мелькнул человеческий силуэт, и рядом с Мариной возник егерь с факелом в руке. Он схватил девушку одной рукой, коротким мощным движением ткнул факелом в искореженную болью морду монстра, опрокидывая его на охваченный огнем пол, и в два прыжка выскочил из зимовья. Оказавшись на улице, он сбросил Марину в снег и вернулся на крыльцо. Егерь захлопнул дверь зимовья, подпер её мощным поленом и пошел прочь.
– Поджигай! – коротко кивнул он Максу, застывшему невдалеке с двумя факелами в руках.
Макс несильно замахнулся и швырнул один из них к стене сруба. Облитое бензином дерево вспыхнуло, быстро занимаясь пламенем по всей площади, и спустя минуту перед тремя стоящими рядом людьми пылал гигантский костер, в котором с тихим шипением таяли хлопья усиливающегося снегопада. Вскоре беснующиеся надрывные вопли, доносящиеся изнутри пылающего сруба, начали стихать, и егерь посмотрел на забрезживший над верхушками деревьев рассвет.
– Пора уходить, – всё так же безразлично произнес он. – Снегопад усиливается. Через несколько часов огонь погаснет.
От громко трещащего лопающимися бревнами пожара отходили молча. Идти на охотничьих лыжах с непривычки было неловко, и сжимающая факел Марина сосредоточенно смотрела под ноги, боясь отстать от уверенно двигающегося впереди егеря. Они прошли несколько десятков метров, когда замыкающий их небольшую группу Макс тихо позвал её:
– Марина! – Она обернулась, глядя в указанную им сторону, и остолбенела от ужаса.