Отель «Рай»

Осипова Анна Д.

— Ой, я все потом уберу… Я испачкала вам машину, простите меня, я все компенсирую… Кажется, мне плохо, — сказала я и потеряла сознание.

Очнулась я уже в приемном покое больницы. Шофер оказался добросердечным человеком, позвонил своей жене, посоветовался и привез меня в многопрофильную больницу «Марьина Роща». Я насовала ему каких-то купюр и умолила съездить за моим паспортом, полисом и тапочками. Боль внизу живота была нестерпимой и уходила вниз вместе с потоками крови. Сонный дежурный гинеколог сразу оживился и стал отдавать быстрые распоряжения медперсоналу.

— Матушка, так вы были основательно

беременны, и что ж так все не слава богу? Не догадывались, коллега? А ведь сами доктор! Ай-ай-ай!

— Да нет, у меня все было как положено, чуть-чуть задержка, из-за жары в Турции… Я не думала… Очень хотела, но не думала… — лепетала я.

— Сохранить не получится, срочно на чистку. Кровотечение сильное… В операционную, — скомандовал доктор медперсоналу.

— Можно, я позвоню? — слабеющим голосом попросила я. Голова кружилась, и я была на грани того, чтобы отключиться.

Я в полном отчаянии, забыв гордость, ватными пальцами нажала на своем телефоне кнопку «1».

— Алеша, прости, мне срочно нужно сказать тебе что-то важное, я… у нас… — еле-еле смогла пробормотать я заплетающимся языком, слабея. Кровь и жизнь уходили из меня одновременно.

Однако договорить фразу мне не пришлось. Алеша грубо заорал на меня, да так громко, что медсестра поблизости вздрогнула и нахмурилась, а мне показалось, что его чужой злой голос пробил мне висок.

— Ты?! Еще смеешь мне звонить после всего, что устроила у меня дома?! — Алексей был в бешенстве. — Я вообще ничего не хочу о тебе больше слышать! Никогда! Не смей мне звонить больше, и советую тебе полечиться где-нибудь в психушке! И вообще мне осточертело все время стоять на цыпочках и тянуться к идеальному моему образу, который ты себе придумала! Я нормальный, земной мужик, не без греха! Обычный! Запомни! И мне нужна нормальная, земная баба! А ты — святой ангелочек, тебе место в раю, на облачках! Там все такие чистенькие и порядочные, как ты! С крылышками! И найдешь там на облачках себе такого же чистенького! А в реальной жизни нет такого! Дура, лечись, пока не поздно, больная на всю голову! — проорал он и отключился.

Я выронила телефон и потеряла сознание.

В вечернее время анестезиологов в больницах не бывает, поэтому чистку делали без анестезии. Безумная физическая боль казалась смешной по сравнению с душевной. Я уже была беременна перед поездкой в «Рай», но наш с Алешей круглоголовый ребенок оставил меня, взмахнув на прощание своими золотыми крылышками. Что ж, наверное, его забрала к себе Ирина Павловна, ведь там гораздо лучший мир, чем здесь. Там есть настоящий рай, а не тот турецкий, который стал для меня адом.

Я очнулась в палате. В вене торчала иголка капельницы.

«Ничего себе, капают… Значит, была сильная кровопотеря», — механически констатировала про себя. Сознание постепенно возвращалось к произошедшему, и единственное сожаление было о том, что я все-таки жива. Угли в сердце зажглись с новой силой. Я ощутила внутри такую пустоту и боль, что невозможно было дышать.

«Я должна выжить ради Вани. Я выживу. И буду счастлива, обязательно буду! — сжав зубы, прошептала я. — Счастлива, только без Алеши. Без Алеши? О! Господи, за что ты меня наказываешь? Я не могу это вытерпеть, такое предательство!» Слезы сплошным потоком текли по лицу. Рядом затренькал мобильник. Ваня дрожащим голосом

спросил:

— Мамочка, у тебя все в порядке? Ты скоро вернешься? Я очень волнуюсь за тебя! — скороговоркой пробормотал мой сыночек.

— Не переживай, я скоро приеду. Пусть дедушка заберет меня утром, — сказала я, пытаясь придать голосу спокойствие.

— Мама! Ты плакала! Это все из-за этого проклятого Алеши! Хочешь, я убью его? Я все равно маленький, мне ничего не будет! Мамочка, милая, только скажи, как мне тебе помочь, что мне для тебя сделать! Я люблю тебя сильно-сильно! Хочешь, будешь диктовать мне каждый день диктанты? Я выучу все неправильные английские и немецкие глаголы! Я все для тебя сделаю, только возвращайся скорее домой и не болей! Не оставляй меня! — Ваня плакал в трубку.

— Малыш, сыночек, успокойся. Я просто чуть-чуть отдохну здесь. Все будет хорошо! — изо всех сил постаралась я успокоить сына. Бедный, как он настрадался за все это время.

Как я намучила моего любимого сына своей любовной историей. Я не имею никакого права разнюниваться. Надо жить ради сына.

На следующий день я сбежала из больницы. На первом этаже висело большое зеркало. Я увидела женщину какого-то желто-серого цвета, из-под загара проступала бледность, и глубокие тени залегли под глазами. Это была не я. Мне хотелось сжаться, спрятаться от сжигающей боли и не жить.

…Я превратилась в зомби: горстями пила успокоительные препараты, а если не пила их, то рыдала как белуга и не могла работать. Сходила на прием к психотерапевту, он посоветовал пить «Прозак». Что ж, пить так пить…

Я вышла на работу в свой медицинский центр, но самое ужасное, что мне стали безразличны мои пациенты. Мало того, я смотрела на всех мужчин как на потенциальных предателей, а на женщин как на потенциальных соперниц. Раньше мне было всех жалко, изо всех сил хотелось помочь каждому сделать все, что в моих силах. Теперь я чисто механически выписывала рецепты, рассматривала рентгеновские снимки, но работала отчужденно и холодно, лишь сухо выполняя свои профессиональные обязанности.

Раньше я жила своей работой, радовалась отличным результатам, старалась подходить к каждому творчески и индивидуально. Теперь пациенты раздражали меня и хотелось только одного: чтобы работа побыстрее закончилась, хотелось прийти домой, выпить таблетки и забыться глубоким сном. Даже во сне боль догоняла меня, я видела во сне Алешу и нашего нерожденного ребеночка.

От пережитых неприятностей и таблеток мои роскошные волнистые волосы выпадали целыми прядями, и пришлось совсем коротко подстричься. Стрижка меня откровенно уродовала, но мне было все равно. Хуже всего приходилось бедному Ване. Он привык, что я играю с ним, постоянно шучу и закармливаю всякой вкуснятиной.

Теперь я сидела, уставившись в одну точку, в моем сознании постоянно крутились последние слова Алеши, образы маленьких ангелочков, нашего загородного дома, где будет хозяйничать усатая гренадерша, от которой пахнет моими любимыми духами и которая спит в одной постели с моим любимым мужчиной. Любимым? Наверное, уже нет. Потому что я любила действительно не его. Мой любимый мужчина не мог бы поступить так подло и низко по отношению к женщине. Значит, мой любимый Алеша тоже умер. Тот человек, который носит его личину, не он. Моего уже нет.