Отель с видом на смерть (сборник)
Шрифт:
Он явно поторопился с выводами. Но очень уж хотелось выдать желаемое за действительное. А вдруг и правда не подведет Шевелев? Нормальный парень, идеальный, если вдуматься, мент, да и звездочки досрочные душу греют…
– А пошел ты на хрен, Максимов… – прохрипел Корнеев, закрывая лицо руками. – Будешь мне указывать…
– Уходи, врач, – засмеялся Максимов. – Больной нуждается в твоем уходе. Ухожу, капитан, ухожу. Надеюсь, встретимся. По разные стороны решетки. Только, чур, я снаружи…
По натуре скромный, в ворота не полез, отворил калитку в створке, воспользовавшись задвижкой, и выбрался в темень гаражного хозяйства. Весьма удачно – на территорию вкатила машина!
Далее
– Какой его гараж, Вовчик?
– А я почем знаю… – Человек пять выбрались из машины, захрустели гравием.
Максимов заметался. Проклятие! Корнеев не только принял звонок от супруги, но и успел кому-то просигнализировать – дабы прибыли для подстраховки. Не понравилась, видать, фамилия – майор Ряпушкин…
– Мужики, а это что за хрен? – разглядели, сволочи.
Соображалка решительно не работала. Прокопался, принимая решение. Братва на подхвате не менты, не похожи они на ментов, да и не ездят менты на джипах. Бандюки обыкновенные, колония простейших организмов. Кто сказал, что коррумпированный начальник криминальной милиции не способен держать в свите «официальных» антиподов?
Группа по вызову уже приближалась. Максимов сунулся обратно, в чрево, – запереться, пересидеть, у Корнеева сотовый есть. Но инстинкт забил тревогу: не моги в четыре стены. Взломают, свинцом замки выбьют, а не выбьют – подпалят ворота, дымом выкурят…
Он помчался прочь, отшвырнув дверцу. Низкие ряды гаражных строений – слева ворота, справа… Метров сорок до поворота.
– Стоять, родной!!!
Оглушительно, как доской по мозгам, хлопнул выстрел. Максимов машинально пригнулся. Поворот – пусть криво, но вписался. За спиной взревел мотор, в объезд порулил! Но и пешие чесали – человека три, судя по хрусту. Гаражи исчезли за спиной. Он вынесся на пустырь, превращенный автолюбителями в свалку бесполезного хлама. Горы железа, «Москвич» без окон, без дверей. Петляя зайцем, молил про себя – не подвернуть ногу, не споткнуться. Стрельба как будто оборвалась – сообразили, придурки… Он ворвался в кусты, разглядев под ногами бледное подобие тропки, побежал, прикрыв лицо руками. Элитные дома остались сзади, по фронту обычные хрущевки – три ряда, если память не подводит. Крики за спиной приумолкли, только топот да дыхание. Он выпал из кустарника и угодил прямиком на детскую площадку. Что за монстры? Горка, стилизованная под жирафика, жук-карусель, традиционный паровозик. Максимов вертелся, как волчок, судорожно выбирая курс. Качели в двух шагах – примитивная доска с опорой на подшипниках. Время поиграть… Он вцепился в край доски, повернул на девяносто градусов, оторвав опору от земли – невелика тяжесть. Конструкция с лязгом перегородила выход с тропы. Паровозик бы еще подогнать. А сам помчался мимо монстриков – к редким огням в пятиэтажке.
Крепкая ругань за спиной – кто-то выбежал из кустов и с разгона впилился в качели. Оглянулся и сам чуть было не поплатился шеей – нечего рот разевать. Молодцы, не стреляют, молча бегут, а тот, что невезучий, ковыляет в арьергарде, подволакивая ногу… Максимов проскочил двор и выбежал к подъездам. Помчался вдоль дома по асфальтовой дорожке. Топот не унимался – крепкая дыхалка у парней. Кончилось здание, робкий просвет – и новое жилое строение, ничем не отличимое от первого. Лавочки, кривые клены, столбики посреди двора. По идее, между столбиками должны быть веревки, на которых домохозяйки сушат белье. А за столбиками дебри кленового молодняка. Максимов прыгнул на поребрик и отправился по касательной. У столбиков притормозил, пригнулся. Леска есть – точно. Рывок в согбенном положении, у кустов остановился, пытаясь восстановить дыхание. Бегут не пригибаясь. Первый рожей налетел на леску, заорал, будто смерть увидел. Второй споткнулся,
А Максимов снова рвался сквозь кусты. Просвет, двухэтажные бараки под снос, а за ними гигантский голый овраг, за которым обширная территория метродепо.
В овраге его возьмут (а не возьмут – подстрелят). Дальше бараков не уйти – откуда ни возьмись объявился джип! С рычанием пронесся по ухабам и стал во всем великолепии, закрыв дорогу. Здрасте вам.
Меж двух огней он долго не раздумывал. Толчок увел в сторону и швырнул Максимова в аварийный барак, из которого давно съехали жильцы. Крыльцо прогнило, треснула доска под ногами, но он уже был внутри. Игнорируя лестницу на второй этаж (явную западню), начал пробираться дальше, по наитию полагая, что впереди должен быть длинный коридор. Трухлявые половицы опасно прогибались. Он на ощупь сделал несколько шагов, и пространство вдруг разлетелось в разные стороны. Вот она – коридорная система! Узкий проход, загроможденный никому не нужной мебелью, пустые дверные проемы – бывшие квартиры.
Крики с улицы нарастали. Кто-то подбежал к бараку, попытался приступом взять крыльцо. Максимов двинулся дальше. Миновал проем, уперся в древний славянский шкаф, отдернул руку, когда тот угрожающе накренился. Исчезать пора с открытого места. Очередной проем обнаружился за шкафом. Максимов вошел в чью-то бывшую времянку. Глаза свыкались с темнотой, но медленно. Не разберешь, сколько комнат. Осторожно ступая, направился к окну и замер – стекло хрустнуло под ногами. Просто так не выпрыгнуть – осколки торчат из рамы. И под окном кто-то ходит…
Он медленно сошел с битого стекла, шмыгнул в соседний проем. Еще одна комната. Остатки мебели: диван без ножек с вывернутыми пружинами, колченогий стол. Он двигался на цыпочках, по стеночке. И все еще не мог рассмотреть, где находится. По дому толклись люди. Рука коснулась косяка. Скользнула дальше – дверь. На удивление целая. Он толкнул – не иначе кладовка. Суженность пространства ощущается мозгом. Так и тянет его сегодня в западню. Делать нечего, Максимов вклинился внутрь. Слева внушительный стояк – труба когда-то несла воду. Сомнительно, что это кладовка. За трубой провал, стена рухнула – достаточно места, чтобы укрыть взрослого мужчину. Он вжался в торчащие из провала деревяшки, затаил дыхание…
Хруст стекла. Шаги. По меньшей мере двое ходили по квартире. Уверенно ходили, с фонарем. Если что – сразу бить, привести их в замешательство – и прыжками наружу. Лучше всего в окно – и плевать, что ладони в кровь, заживут… Половица заскрипела протяжно, жалобно. Лучик света продрался через щель и заплясал по ржавому змеевику.
– Хрен на палочке, Пескарь. Сгинул, змей… Зуб даю – в окно сиганул, не там мы его ищем…
– Кладовку проверь, и пошли. Только грамотно, Вован, а я подстрахую.
– Да ты ствол-то отверни, страховщик, блин. Пальнешь ненароком…
Дверь поехала вовнутрь, но никто не появился. Желтый луч гигантской лепешкой расплылся по стене. Максимов замер. Скользкий страх бродил по позвоночнику. Это чувство он освоил в многочисленных вариациях и умел, в отличие от многих, контролировать. В младенчестве боялся грома, в детстве – паровоза. В двенадцать, находясь дома один, посмотрел «Анискина». Вернее, начал – стартовую сцену, где двое малолетних оболтусов в масках отнимают деньги у кассира. Страх пронзил жуткий. Почему? – загадка на всю жизнь. Позвоночник онемел от ужаса, а квартира вдруг наполнилась зловещими мистическими звуками. Этот день позора он запомнил на всю жизнь. Выскочил из квартиры, бродил по двору, чувствуя, как отпускает… Много лет спустя пересмотрел ту сцену и не понял, какая муха укусила? Где бояться-то? Лес, шпендики в чулках, пистолеты явно игрушечные… Мистицизм чистой воды.