Отель с видом на смерть (сборник)
Шрифт:
– Не видел никого? – приподнялся на локте Максимов.
– Не видел… А должен?
– Черт… – Пронзительная боль мешала думать. Опершись на плечо коллеги, он поднялся, в двух словах описал ситуацию. Попутно ощупал шишку на затылке – огромная, зараза, но крови нет, тупым бабахнули.
Похоже, вариантов умного поведения больше не осталось. Сжимая зубы до кровавых чертиков в глазах, он доволокся до комнаты горничной и толкнул дверь. Дверь поддалась.
– Ты уверен, что это решение? – озабоченно спросил в спину Вернер.
– Ты все поймешь, – пробормотал Максимов, – ты все увидишь сам… – Он вошел в комнату, нащупал на стене выключатель, включил
Раздался пронзительный визг – одетая в кружевную сорочку Юля подпрыгнула на кровати и натянула одеяло по самые зубы:
– Не подходите!
Никто и не собирался. В двух шагах от ее постели расплывшейся по полу грудой лежал полковник Косаренко. Живые так не лежат…
…Барсучье лицо коверкала судорога, синий язык, свесившийся изо рта, придавал ему какое-то клоунское выражение.
– Ангел смерти вы наш, Юлечка, – почти ласково произнес Максимов и, обессиленный, прислонился к косяку.
Вошел Вернер, почесал затылок. Хотел приблизиться к телу, но передумал (правильно сделал), прислонился ко второму косяку и взялся сосредоточенно ерошить шевелюру.
Горничная вытянула шею, уронила одеяло и покрылась асфальтовыми пятнами. Можно было предположить, что третья истерика в исполнении Юли по мощи и накалу затмит все предыдущие, сметет сыщиков как торнадо, и театральное училище здесь ни при чем. Но что-то помешало Юле побить прошлые рекорды. Тельце обмякло, глазки закатились, она банально хлопнулась в обморок и обездвижела.
«Влетели, – успел подумать Максимов. – Трудновато будет доказать ребятам, что от ошибок никто не застрахован».
А дальше было такое, что словами не описать, а надо видеть. Высыпали все – и спящие, и те, кто притворялся. Дом наводнила охрана, затопив все впадины и пустоты. Злорадно скалился здоровяк с кусочком пластыря на переносице. Пришла взъерошенная Екатерина, посмотрела на Максимова долгим укоризненным взглядом. Наливался трупной зеленью Пузырь, зачарованно гипнотизируя перекошенное лицо бывшего подельника. Плакала Надежда Борисовна, не способная навести порядок на вверенной территории. Кусал губы Коржак, смурнел и бурчал непристойности Вернер.
Юля потихоньку приходила в себя. Завидев покойника под собственной кроватью, завизжала, замахала ручонками – как будто он уже вставал и расстегивал штаны.
Примчалась похмельная Лизавета – обвела арену мутными глазенками: дескать, что я тут пропустила, почему без меня? – обнаружила любезного любовника в состоянии весьма недвусмысленном, помрачилась рассудком и с воплем: «Га-адина!!!» – набросилась на горничную. Вцепилась в кружевную ночнушку, стащила с кровати. Юля не сопротивлялась, она вообще туго соображала, только плакала и взывала о помощи. Когда два здоровенных охранника оторвали от нее взбесившуюся фурию, на груди горничной красовалась длинная, кровоточащая царапина. Лизавета колотила пятками, материлась.
Наливался праведным негодованием Шалевич – кипел, искрился, исходя многогранной ненавистью ко всем гостям, а особенно к Максимову. Созрев, подошел к сыщику и выстрелил указательным перстом. Сгусток клокочущей ярости поразил Максимова в самое сердце.
– Бездарная ищейка… Конец тебе… Добился своего – удалил охрану из дома?.. – Затем последовал водопад унизительной матерщины, низводящий Максимова до уровня помойного быдла.
Определенная доля истины в словах Шалевича, безусловно, присутствовала, виноватым Максимов себя отчасти чувствовал, но Шалевич явно перебрал – уж очень много
– Допрыгался, Максимов… – От оплеухи сыщик увернулся, из последних сил сдерживая ответное рукоприкладство. Ударь он Шалевича – и Максимову действительно можно ставить памятник на ближайшем кладбище.
– Послушайте, любезный, а нельзя ли поинтеллигентнее? – пришел на выручку Вернер, хватая Шалевича за запястье.
Бандит отдернул руку:
– Прочь, тварь!
– Кто тварь?.. – оторопел Вернер.
– Бордюр, убери этого подонка!
Охранник с очаровательным погонялом и разбитым носом словно того и ожидал – подскочил сзади, врезал костяшками ладони по почкам. Вернер, взвыв, махнул рукой, не заботясь о попадании. Но плюха дошла по адресу – пострадавший в позавчерашней сече бодигард с воплем схватился за нос. Еще один ворвался в комнату – ах как вовремя! Максимов оттолкнул Шалевича – мешаются тут всякие… Вернер изготовился к отражению атаки: мол, помирать – так весело. Максимов вытянул ногу – рвущийся на выручку громила пролетел пару метров по воздуху и впечатался носом в покойника. Бордюр, возжаждав отмщения, позабыл про боль – уже бежал, занося пудовый кулак. Вернер гибко отклонился. Максимов соорудил боковую оплеуху – охранник с треском обрушился на тумбочку, которая мгновенно перевернулась, и если бы парень вовремя не выставил руки, вообще лишился бы носа.
– Мочите их, бездельники! – визжал, потрясая кулачками, Шалевич.
– А ну прекратить драку, ишь разбуянились! – Громоподобный голос перекрыл потасовку.
Драчуны застыли. На пороге стоял Ухватов – собственной персоной. Ярость в глазах.
– Пшли вон!
Побитые охранники гуськом выскочили из комнаты. Ухватов, покачиваясь, вошел, долго и внимательно обозревал покойного. Екатерина изобразила выразительный «но пасаран» и бочком проскользнула в коридор. Высунула любопытную мордашку.
Сан Саныч выглядел больным, изможденным. Медленно поднял голову и почтил внимательным взглядом всех причастных и непричастных к свалке.
– Итак, что здесь происходит?
Шалевич отряхнул колени. С ненавистью царапнул взглядом Максимова.
– А вы не догадываетесь, Сан Саныч?
– О смерти Косаренко мне уже доложили, – Сан Саныч задумчиво пожевал губами, – об избиении младенцев, называющих себя смешно и неприлично охраной, пока еще нет.
– А вам не кажется, Сан Саныч, что пора кончать этот бардак? – визгливо заявил бандит. – Максимов категорически не способен справиться с расследованием, по его вине гибнут люди, а сам ведет себя нагло и возмутительно!
Ухватов помолчал. Поворотился к Максимову:
– Имеются возражения, Константин Андреевич?
Максимов пожал плечами:
– По дому бродит некая личность, Сан Саныч, взявшая себе в привычку убивать людей. Мы искренне хотели найти убийцу. К сожалению, никто не застрахован от ошибок. Если вы считаете, что агентство «Профиль» и в дальнейшем не способно справиться, – воля ваша, вы хозяин. Но не надо на нас натравливать цепных псов уважаемого Дмитрия Сергеевича – мы этого не любим.
– Цепные псы, насколько мне видится, проявили незрелую инициативу, – задумчиво пробормотал Ухватов, – их никто на кулачные бои не уполномочивал. Вы неважно выглядите, Константин Андреевич. Не объяснитесь?