Отель
Шрифт:
– Виктор… Виктор Степанович…
– Так вот, Виктор Степанович, я буду вызывать того сотрудника, которого посчитаю нужным. Пожалуйста, не делайте мне замечаний по этому поводу. Вам ясно?
Ставцов опустил глаза:
– Ясно.
Чарли кивнула. Оглядела кабинет. По сравнению с кабинетами других менеджеров этот был просто спартанский. Пайпс подумала о постоянно улыбчивом собеседнике, что он не так прост, как хочет казаться.
– Запишите. Детали в стиральных машинах заменить на вятские. Механику – премию. С Калтоева премию снять. Передадите
Ставцов записал все слово в слово.
– У вас есть зеркало? – спросила она, понемногу успокаиваясь.
– Зачем? – удивился Ставцов. – Волосы у меня облетели, как с одуванчика в сильный ветер.
– Семейные бури?
Сейчас, пока они ждали, когда ей принесут из офиса запасные туфли, между начальником и подчиненным возникла некая обстановка доверительности. Но при упоминании о семейном положении Виктор вдруг напрягся.
– Да нет, у меня с супругой все нормально. Кто вам сказал? Все нормально.
Чарли заметила напряженность во взгляде и голосе подчиненного. И снова в голове всплыло, что надо непременно попросить Карченко найти соответствующую информацию. Какие шаги она предпримет, если подтвердится, что жена Ставцова работает в конкурирующей фирме, Чарли еще не знала. Может быть, предложить той перейти к ним? Хотя для двух менеджеров места явно маловато.
– Вот о чем я хотела поговорить. Информация эта не для всех… Да успокойтесь вы! Все уже заметили, что в отеле создалась нездоровая обстановка. Это, так или иначе, сказывается на работе персонала и соответственно на обслуживании постояльцев, вредит имиджу фирмы и не прибавляет ей популярности. Есть один путь изменить ситуацию. Вы понимаете, о чем я говорю?
Ставцов понимал. Ходили слухи, что Чарли готовит какую-то бомбу для собрания акционеров. Но как все это будет сделано, не представлял. Он всегда вспоминал крылатую фразу, сказанную его тезкой, бывшим премьером: «Хотели как лучше, получилось как всегда».
На всякий случай пожал плечами. Пусть лучше считают не таким пронырливым, чем прищемят нос.
– Не понимаете, господин Виктор? Мы уже являемся акционерами. Закрытого типа. Очень закрытого. И мне это, откровенно говоря, не нравится. Я выпущу дополнительные акции и передам их персоналу отеля. Таким образом, в правлении будет еще один акционер. По сути дела, коллективный пайщик разрушит нынешнее процентное соотношение. На нашей стороне окажется как минимум шестьдесят процентов.
Пайпс сделала паузу, дабы Ставцов успел переварить и понять сказанное.
Хотя был еще один пайщик, которого она рассчитывала склонить на свою сторону, крепкий мужик из Сибири. К его слову прислушивались. Правда, представители московского капитала считали его медведем. Ну и пусть. Чарли нравились основательные мужчины.
– Шестьдесят процентов – это уже кое-что…
– Умница. Я всегда подозревала, что в моей команде будут не просто менеджеры, а менеджеры с умом. Конечно, мы не сможем проводить все без исключения свои решения, но наложить вето на те, что нам не подходят, – всегда.
Установилась пауза.
Ставцов снова сделал вид, что ему понадобилось время, чтобы осмыслить сказанное.
– Где же вы найдете столько денег? После августа…
– В году двенадцать месяцев. Давайте выберем любой другой. Про этот мне слушать надоело. Я, кажется, возненавижу его. Здесь в России август красив необычайно.
– Я серьезно, – обиделся Ставцов.
– И я серьезно. Все, что я вложила сюда, досталось мне от матери. Но у меня на родине еще остались друзья. Думаю, что под обеспечение всегда можно достать кредит. В конце концов, есть ранчо, еще кое-какая недвижимость.
Последнюю фразу она произнесла тихо.
– Но дело не в этом. Скажите, господин Ставцов, вы знаете настроение персонала лучше меня. Нет, не спорьте. Не всегда виднее сверху. Выкупят ли люди мои акции? Я согласна предоставить желающим беспроцентный заем.
– Вы в смысле поверят – не поверят?
Чарли кивнула.
Тут пришлось улыбнуться Ставцову. Он даже хмыкнул. Сказал, глядя в пространство:
– Денег у нас негусто на руках, но наскребут, я думаю. Мы уже научились оставлять на черный день.
Он посмотрел на Чарли и увидел, как напряжено ее лицо. Он и не думал, что эта необязательная, как ему вначале показалось, беседа столь важна для американки.
– Спасибо, Виктор, – тем не менее сдержанно сказала Пайпс. – Я рада, что узнала вас лучше.
Чарли взяла туфли и пошла к выходу.
– Куда вы? А туфли?
– Туфли? Действительно.
Она посмотрела на свои дорогие туфли со сломанным каблуком и бросила их в корзину у двери.
– Сейчас принесут, – бросил он вдогонку.
– Это мой отель, – очаровательно улыбнулась Чарли. – Могу я себе позволить хоть раз прогуляться по собственному отелю босиком? – сказала, а сама подумала, что он, к сожалению, пока ей не принадлежит.
Мисс Пайпс принадлежало только двадцать пять процентов акций. Остальные распределялись таким образом: двадцать держали чеченцы, еще двадцать были у американских инвесторов, двадцать пять у русских банков и остальные десять купил тот самый крепкий мужик из Сибири.
В войне с чеченскими процентами Чарли явно проигрывала, потому что при всей благосклонности американцев у них вместе было всего сорок пять процентов, даже не половина. Правда, и у чеченцев получалось ровно столько же (русские банки пели под дудку чеченцев очень послушно).
Крепкий мужик из Сибири был непредсказуем.
Но если Чарли удастся выпустить еще процентов тридцать акций, распределить их пропорционально между акционерами, а оставшиеся пятнадцать процентов отдать персоналу отеля, то получится, что большинство, даже без «сибирского медведя», окажется на ее стороне. Вот это и был ее план выиграть если не войну с чеченцами, то, во всяком случае, очень серьезную баталию. Такое себе гостиничное Бородино. Чарли только не знала, под каким предлогом уломать акционеров согласиться на этот дополнительный выпуск акций.