Отель
Шрифт:
– Зато есть что показать.
– Вот у тебя действительно есть. Но мы ведь никогда и никому. Кроме меня, естественно…
Наташа фыркнула и покосилась. Он обнял ее и сразу почувствовал, что под униформой – минимум.
– Не боишься?
– А чего мне бояться? Вон ты у меня какой гвардеец. Пусти. Не надо. Не деревянная.
Роман не без труда выпустил ее из объятий.
– У нас здесь с утра такое… Генеральная инспекция. Сама со Ставцовым лично по службам пошла.
– Ага. Босиком. У вас, конечно, комар носа не подточит? Или как?
– А
– Боится. Ты как, в акционеры пойдешь?
– На что только эти акции покупать будем?
– Найдем. Одолжим. Ссуду возьмем. Думаю, они сами захотят нам помочь. Больно крута обстановочка. Эти так за три номера и не платят?
– Наглые.
Наташа подошла к телевизору и щелкнула выключателем. Роман понял это как сигнал к действию. Прихватил ее под коленками и поднял к самому потолку. Юбка униформы задралась, и лицо его оказалось вровень с мыском черных волос.
– Дверь… Дверь… – зашептала она. – Давай быстрее, а то скоро завтрак.
Он ногой прикрыл дверь, и уже никто случайный не мог стать свидетелем мужской силы пожарного, страстной нежности горничной, не услышал хриплого шепота и стонов.
Правда, если бы служебное помещение горничных попадало в круг интересов Карченко, в комнате секьюрити все могли и увидеть и услышать.
Глава 16
Впрочем, Карченко сейчас интересовало совсем другое.
Неизвестный главному охраннику чеченец шел по коридору четвертого этажа, неся в руке черный кейс.
Он мог проследить его до двери. Затем чеченец исчез из поля зрения. Карченко подосадовал на себя за то, что установил наблюдение не за всеми номерами чеченцев. Этот был не охвачен. Секьюрити до боли в висках, до зуда в ладонях захотелось узнать как можно больше о содержимом черного кейса.
Вообще-то, строго говоря, ставить на глазок номера было рискованно. Вторжение в чужую личную жизнь могло обернуться большими неприятностями, но, по большому счету, сюда ездили простые иностранцы, которые и предположить не могли, что их личная жизнь может стать предметом наблюдения какого-то секьюрити и уж тем более не спецслужб России. И они были правы. Никому их маленькие иностранные тайны были не нужны. Никому, кроме Карченко.
Когда вернулся Костя, установивший по желанию постояльцев камеру с монитором, Карченко взял быка за рога.
– Ты вот что… Ты сегодня же пойдешь на четвертый и через соседний озвучишь мне чеченцев. А лучше, чтобы мы их еще и видели.
– Стену придется сверлить. Там англичанка с мужем.
– Скажи, что поступила жалоба на проводку. Они целыми днями по музеям.
– Сделаю.
Карченко поднялся и вышел в смежную комнату. Это было его главное рабочее место. Тут тоже был оборудован блок мониторов. Его вотчинные номера.
Он увидел номер чеченцев, включил звук. Чеченцам постучали в стену. Это был знак, что курьер прибыл. Секьюрити знал, что сию минуту туда будет заслан гонец. Дозу, а это скорее всего будет доза, заберут и принесут сюда. Привычно закатают рукава, уколются, потом начнут делать дела.
Вот эти дела больше всего интересовали Карченко. Над ними явно витал запах денег. Больших. Тугих. В пачках по сто. Они так уютно могли располагаться в обшитых кожей ламы кейсах, где каждый крохотный поворот секретного замочка отзывался в глубине души мягким, приглушенным щелчком.
Вся сцена разыгралась так, как и предполагал Карченко. Принесли дозу. Укололись. Расселись вокруг журнального столика и молчали. Секьюрити даже слегка вспотел, напрягая слух до покраснения мочек. Все напрасно. Или они догадываются, что их могут прослушивать, или у них есть место для встреч и деловых обсуждений вне гостиницы.
Карченко не любил пробелов в чужих биографиях, а уж в текущих делах тем более.
Он потянулся и прибавил звук, рискуя тем, что, стоит чеченцам заговорить на повышенных тонах, все будет слышно в соседней комнате, а посвящать подчиненных в сферу своих интересов ой как не хотелось.
Чеченцы заговорили, но понять что-либо было невозможно: Карченко не знал чеченского языка.
Он понял только слова «акционер», «американка», «доллары». Кажется, еще проскочило «Ахмат».
Крохотная часть информации отложилась в его мозгу. То, что сегодня предстоит встреча главных акционеров, он знал давно. И вопросы должны были решаться принципиальные, но готов он должен быть к любому повороту событий. Карченко достал из рабочего стола кассету, вставил в диктофон. Диктофон положил в карман и проверил миниатюрный микрофон, замаскированный под фирменный значок отеля. Все было в порядке.
Он вышел в смежную комнату и окинул взглядом экраны. Все в пределах допустимого. У номера двух иностранцев установленная камера фиксировала, как джентльмены собирались на прогулку. Ни дать ни взять два добропорядочных семьянина средних лет. Только вот ухаживают они друг за другом подчеркнуто деликатно. Да и бог с ними, с джентльменами. Каждый живет в меру своей испорченности, и не ему их судить.
Карченко заметил, как украдкой зевнул его подчиненный, но замечания не сделал, ибо зачем дергать сотрудников по мелочам, придет время спросить по-крупному, вот тогда и спросится.
– Я на завтрак, – сказал Карченко.
Глава 17
Ахмат ждал ее в коридоре. Чувствовал себя препаршиво, как нашкодивший мальчишка, которому надо показывать двойку строгому отцу.
Чарли издали увидела его, сдержанно кивнула головой. Она знала об утреннем совещании. Она ждала новостей.
Но Ахмат начал резко.
– Это непозволительная роскошь для нас, – сказал он, показывая Чарли папку с докладной главного пожарного отеля. – Канадский кран с телескопической стрелой. У нас не небоскреб. И зачем тогда городская противопожарная служба? Зачем мы держим столько людей на собственной службе?