Отголоски прошлого
Шрифт:
«Пуля в груди – это не повод отправляться на тот свет» - такое мог сказать только Дэннис.
– Да, и пока меня не будет, приглядывай за моей малышкой, ладно? – Добавил он потом на всякий случай, весело подмигнув Адаму на прощание. Он до последнего мгновения верил в то, что вернётся. Увы…
С тех пор Бодро работал только в одиночку, хотя Пайн не раз предлагал ему в помощь напарника. Снова привыкать к кому-то, заново узнавать, а потом терять – это было выше его моральных сил. К тому же в родном Управлении и без того всегда было полно людей, с которыми так или иначе приходилось сотрудничать, поэтому общения Адаму хватало с лихвой.
Нынешним делом Фрэнка Лоупера вот уже несколько месяцев официально занималась Окружная прокуратура города. Центральное Управление принимало в следствии самое непосредственное участие. По рекомендации Пайна в состав следственной группы было включено
Торговля оружием и наркотиками, «отмывание» грязных денег в банках – далеко не весь перечень преступлений, в которых уже давно подозревали Мясника городские власти. Вот только доказать его причастность к одному из самых влиятельных и могущественных мафиозных кланов северо-запада страны было практически невозможно. Лоупер умел быть предельно осторожным: легко обходил расставленные ловушки, убирал опасных ему людей – так хитро и искусно, что поймать его с поличным не получалось даже на мелочах. Глобальной задачей для Окружной прокуратуры на данный момент было найти хотя бы одного ценного свидетеля. Человека, тесно знающего тёмную сторону дел Лоупера, а ещё лучше того, кто с ним, помимо всего прочего, ещё и сотрудничал не один год. Поисками такого человека последние месяцы как раз вплотную и занималась следственная группа, в состав которой входил сержант Бодро и его молодые помощники – детективы Ник Ленски и Джессика Риордин. Работа сама по себе была рутинной: та же, уже набившая оскомину бумажная возня, проверка каналов и связей, разговоры и личные наблюдения.
Томас Харден стал первой серьезной зацепкой, которую, в конечном итоге, все-таки нарыл дотошный Бодро. Это имя всплыло в ходе следствия случайно, но в результате, как оказалось, лучшего свидетеля против Мясника Лоупера придумать было просто невозможно. Адаму сходу бросилась в глаза мутная биография Хардена: служба в ЦРУ, секретные операции на юге Вьетнама, незаконные сделки по продаже оружия и тесный контакт с Вьетконгом. Но самое главное – Харден был высококлассным снайпером, и в этом плане представлял для следствия самый важный интерес. То, что этот человек выполнял заказы Лоупера, стало ясно как божий день, стоило копнуть чуть глубже. Теперь оставалось только прижать его к стенке неопровержимыми уликами и заставить говорить. Только и всего. Однако прежде всего Хардена требовалось хотя бы поймать и желательно – с поличным. А вот это было очень сложно. Харден будто чувствовал пристальное внимание к своей персоне со стороны правосудия, и делал всё возможное, чтобы раствориться в большом городе как иголка в стоге сена.
Адам не напрасно радовался, когда в тот памятный вечер, как всегда, зашел после работы в бар «У Мэллой». Не зря внутренне ликовал и праздновал победу – ему действительно удалось то, что всему следственному отделу не удавалось сделать уже несколько месяцев. Правда, рассказывая Мэллой об этом деле, он немножко слукавил. Пайн отправлял Бодро к отелю, в котором вычислили Хардена, только с одной целью – провести наружное наблюдение. Сесть на хвост и по возможности постараться не упускать из вида, ни в коем случае не проявляя никакой инициативы. И Адам сперва строго следовал указаниям своего шефа. Добрых часа два томился от скуки в салоне своего «роллс-ройса», поглядывая на зашторенные окна отеля и, чтобы не заснуть, вслух проговаривал уже приевшиеся фразы из самоучителя по испанскому языку, совмещая два полезных дела сразу. Ну а когда долгожданная фигура в тёмном плаще показалась на ступеньках с серебристым кейсом в руке, инстинкт охотника оказался сильнее благоразумия. В тот момент Адама не смог остановить даже рассерженный голос Пайна, орущий ему из динамика рации. Слишком уж велик был соблазн задержать этого неуловимого киллера прямо здесь и сейчас, и не важно, что в одиночку. Безусловно, Адам здорово рисковал, за что и получил позже от Пайна
В тот вечер весь отдел и впрямь ликовал от радости. Дело сдвинулось с мёртвой точки, и это был большой шаг вперёд. На Бодро смотрели как на героя дня – поздравляли, улыбались, подшучивали, награждали комплиментами. В пору было зазнаться от такого пристального внимания к своей персоне.
– Эй, Бодро! Говорят, что премия «суперполицейский года» в этом сезоне снова достаётся тебе? – Прикалывался детектив Трейнер, вечный любитель поязвить из зависти к чужим успехам. Адам прекрасно знал характер этого человека и предусмотрительно старался особо перед ним не раскрываться, предпочитая казаться в его глазах непробиваемым снобом. Да и что особенного он мог ответить своему коллеге по существу?
– Я просто выполнял свою работу. – В этих словах не было ни тени неправды, хотя, Трейнера, кажется, опять задело его демонстративное хладнокровие.
Другое дело – лейтенант Пайн. С ним можно было не сдерживать своих истинных чувств, тем более что и сам Чарли никогда перед ним не лицемерил. Предварительно поругав Адама за опасное безрассудство при задержании преступника, он всё-таки вынужден был признаться, что Харден – это их величайшая победа, которой лично Бодро может гордиться. Конечно, удачу стоило отметить вместе хотя бы за чашкой кофе, однако в этот раз Адам вынужден был отказаться от предложения шефа. По личным соображениям. Пайн знал – по каким.
Каждый четверг в семь часов вечера Адам в обязательном порядке откладывал все свои дела ради собраний в группе, созданной его хорошим старым другом Тэдом Уиллисом, где всякий раз становился свидетелем очередных откровений таких же как он ветеранов Вьетнама. Война всегда травмирует человеческие души на всю жизнь, разрушает людей морально. Эти встречи по четвергам носили чисто психологический характер. Здесь товарищи по несчастью делились своими историями, изливали душу, рассказывали о ночных кошмарах, связанных с войной. В окружении себе подобных люди раскрывались, выгоняя на свободу все свои тайные страхи. Так им становилось легче, пусть и ненадолго. И, по крайней мере, каждый, кто приходил в эту группу, твердо знал, что в беде своей он не один. А вот Адам толком не знал, зачем туда приходит. Конечно, он часто принимал участие в общих дискуссиях, всегда к слову мог вспомнить какую-то свою грустную историю из того страшного периода своей жизни. Однако все это было чисто ради поддержания темы – не больше. То, о чем он рассказывал, не угнетало его настолько сильно, соответственно, откровения не приносили особой моральной отдачи. А по-настоящему больная тема была под запретом, и Бодро предпочитал ни с кем ее не обсуждать.
ГРЕЙДИ… О нём Адам говорить не мог и даже не пытался. Знал, что просто не найдет подходящих слов, способных в полной мере выразить всю степень своей боли и отчаяния. Это было своего рода табу, да и потом, воспоминания о Грейди не являлись кошмаром. Наоборот, год, проведенный рядом с этим мальчиком в лагере, был, пожалуй, самым счастливым в жизни Бодро. На фоне беспредела и хаоса, царящих вокруг, их дружба была оазисом, столь необходимым любому нормальному человеку, чтобы не сойти с ума. Просто удивительно, какие сюрпризы иногда преподносит судьба! Как вовремя она свела в одном месте и в одно время двух совершенно разных, но бесконечно одиноких людей: раненого американского солдата и канадского мальчика, потерявшего родителей. Не удивительно, что они привязались друг к другу сразу же и намертво – в этом было их главное преимущество перед всеми бедами мира. Держаться вместе…Идти вперед.. Разговаривать, чтобы отвлечься от гнетущих, пессимистических мыслей.
Забыть…Все вокруг уговаривали его забыть. Просто так взять – и выкинуть из памяти целый год жизни. Они думали, что это очень легко – убить в себе все воспоминания, тяжелые и радостные. Адам сейчас и самому себе не смог бы сказать, каких из них было больше. Тогда, в джунглях, без помощи маленького Грейди он бы не выжил. Либо умер бы от жажды, либо просто не очнулся, в очередной раз потеряв сознание. Иногда было так невыносимо плохо, что беспамятство казалось единственным спасением, и Адаму даже хотелось провалиться в него навсегда. Но стоило ему закрыть глаза, расслабиться, сдаться хотя бы на минуту, как цепкие ручки сразу же требовательно начинали тормошить его за плечи.