Отходная молитва
Шрифт:
— Что здесь произошло? — спросил Фэллон.
— У нас мало средств, — ответил священник и повел его по галерее.
Ни тот, ни другой не слышали, как заработал мотор подъемного устройства, и клетка поехала вниз. Когда она спустилась, Анна Да Коста вошла в нее, закрыла дверцу и на ощупь стала искать кнопку.
С высоты колокольни открывалась превосходная панорама города, хотя все было окутано мелкой сеткой дождя, смазывающей детали. Фэллон осматривался, не скрывая удовольствия. Выражение его
— Вот это мне нравится. «Нет ничего прекрасней на земле». Кажется так сказано у поэта?
— Господи Боже мой! Я вас привел сюда для серьезного разговора, а вы мне цитируете Вордсворта! Вас что, ничего не волнует?
— Ей Богу, не понимаю, что должно меня волновать? — сказал Фэллон, вынимая пачку сигарет. — Вы курите?
Отец Да Коста заколебался, затем сердито выдернул одну.
— Да, курю, идите вы к черту!
— Вот так-то, отец мой, и вы о том же! — сказал Фэллон, зажигая спичку. — В конце концов все мы окажемся у черта в лапах.
— Вы в это действительно верите?
— После всего, что я видел в этой жизни, мне кажется, что это — вполне разумное высказывание.
Фэллон облокотился о поручень, покуривая сигарету, и Да Коста с удивлением понял, глядя на него, что абсолютно беззащитен перед ним. В нем чувствовался интеллект, культура, сила характера, качества — достойные уважения; он чувствовал, однако, что не может прикоснуться к этому человеку.
— Вы не соблюдаете ритуалов?
Фэллон покачал головой.
— Уже давно.
— Могу я знать, почему?
— Нет, — спокойно ответил Фэллон.
Да Коста сделал еще одну попытку.
— Исповедь, Фэллон, это покаяние. Покаяние и смирение.
Внезапно он почувствовал, что выглядит глупо, потому что речь его напоминает выступление пастора в местной воскресной школе, но он продолжал:
— Когда мы идем исповедоваться, мы идем навстречу Иисусу, который принимает нас, ибо мы находимся в Нем, потому что мы раскаиваемся, и именно поэтому Отец наш прощает нас.
— Но я не прошу прощения. Ни у кого.
— Никто не должен таким образом обрекать себя на вечные муки! — сурово сказал Да Коста. — Ни у кого нет такого права.
— В данном случае вы не можете знать, в чем дело. Человек, которого я убил, Краско, был грязным типом. Сутенер, содержатель игорных домов, подпольный продавец наркотиков. Он совершал все преступления, которые только можно себе представить. И вы хотите, чтобы я сожалел? Чтобы я пожалел его?
— Это дело полиции!
— Полиция! — воскликнул Фэллон с мрачной усмешкой. — Люди как он всегда стоят вне закона. Многие годы он был под тройной защитой денег, коррупции и адвокатов. Во имя не знаю какой логики я заявляю, что оказал обществу услугу.
— За
— Я получаю намного больше, отец мой, намного больше. Не беспокойтесь, когда я выйду отсюда, я опущу пожертвование в кассу для бедняков. У меня есть средства. — Легким щелчком он швырнул в пропасть свою сигарету. — Теперь мне пора.
Он повернулся, но отец Да Коста, схватив его за рукав, резко повернул его к себе.
— Вы допускаете ошибку, Фэллон. Я думаю, что скоро вам станет известно, что Господь не даст вам действовать, как вам угодно.
— Не будьте наивны, отец мой, — холодно возразил Фэллон.
— И кроме того, он уже вмешался. Вы думаете, что я случайно оказался в этой части кладбища в тот момент? О нет, Фэллон. Вы отняли одну жизнь, но Господь сделал вас ответственным за другую. За мою.
Фэллон стал очень бледным. Он отступил на шаг, развернулся и, не говоря ни слова, пошел к подъемнику. Когда он добрался до арки, его внимание привлек легкий шум слева, и он увидел Анну Да Коста, прячущуюся за выступом стены.
Он осторожно коснулся ее плеч, и она тихонько вскрикнула.
— Все хорошо, — прошептал Фэллон. — Я клянусь вам.
Отец Да Коста подошел к ним и оттолкнул его.
— Оставьте ее в покое!
Он заключил ее в объятия, и она расплакалась. Фэллон посмотрел на них озабоченно.
— По-моему, она слишком много слышала.
Священник отстранил Анну от себя и внимательно посмотрел на нее.
— Это правда?
Она опустила голову и выдохнула:
— Я была в церкви.
Потом она вытянула руки и попыталась на ощупь отыскать Фэллона.
— Что вы за человек?
Она коснулась рукой его лба, он не двигался, словно был сделан из камня. Она отступила на шаг, и дядя обнял ее, чтобы защитить.
— Оставьте нас, — прошептала она Фэллону. — Я ничего никому не скажу о том, что слышала, обещаю вам, но прошу вас, уходите и больше не возвращайтесь. Умоляю вас!
В ее голосе звучала трогательная мольба. Отец Да Коста прижал ее к себе, Фэллон спросил:
— Она говорит искренне?
— Она сказала то, что сказала, не правда ли? — ответил священник. — Мы берем на себя ваш грех. Теперь вам следует исчезнуть отсюда.
Фэллон не проявил никаких эмоций. Он подошел к подъемнику. Когда он открыл дверь, Да Коста крикнул ему:
— Теперь нас двое, Фэллон. Вы в ответе за две жизни. У вас хватит сил на это?
Фэллон некоторое время стоял неподвижно, положив руку на решетку, прежде чем ответил еле слышно:
— Все будет в порядке, даю слово. Клянусь своей жизнью, если хотите.
Он вошел в клетку и закрыл дверцу. Раздалось гудение мотора и глухое эхо, когда спуск был окончен. Анна поняла голову.