Откровение огня
Шрифт:
О других вариантах больше думать не приходилось.
— Да-да, конечно, — пообещал Ханс.
Я улетал в воскресенье утром. Шанс, что моя компаньонша еще удивит меня своим появлением в аэропорту, был минимальный, но он все же был — она любила удивлять. Надя не объявилась и в Шереметьеве. Я не понимал ее поведения, но был уверен, что с ней все в порядке и рано или поздно она даст о себе знать. Оснований для такой уверенности у меня не было, тем не менее я не сомневался, что увижу Надю в Амстердаме.
Вещи
— Что меня гложет? — спросила она в пустоту.
Завтра ее группа выезжала в Курскую губернию, старшая — она. Может, глодала неуверенность в себе? Наташа представила себя идущей по проселку между Ириной и Сергеем и отметила, что щемящее чувство от этой картинки сильнее не стало. Может быть, ее глодала неуверенность в этой затее? Нет, только не это. Задумано великое дело — поход социалистов в народ, — и участвовать в нем — настоящее счастье.
— Да, я счастлива освободиться от мыслей о себе и жить для России! — выкрикнула Наташа, но легче не стало.
Дронов сказал, что этим летом тысячи студентов и молодых рабочих отправятся в деревни и будут готовить крестьян к революции. Все участники дроновского кружка вызвались участвовать в походе. Дронов считал, что работать втроем — самое лучшее, и было решено разойтись по разным губерниям группами-тройками. Каждый кружковец должен был привлечь к делу двух знакомых и возглавить свою тройку. Наташа отправлялась под Курск с Ириной и ее новым ухажером Сергеем.
«Может быть, меня пугает ответственность?» — спросила себя Наташа и сразу же поняла: опять не то. Взять ответственность на себя ей как раз хотелось. Нет, в себе она нисколько не сомневалась. Если в ком Наташа и не была уверена, так это в Сергее. Она уже давно жалела, что согласилась на него. Теперешний кавалер Ирины вызвал у Наташи неприязнь в первый же день знакомства. Закрытый тип. И взгляд холодный. Ко всему прочему — семинарист. Семинаристов Наташа недолюбливала: догматики в своих семинариях, догматики в революции. В сущности, она никогда бы не согласилась на Сергея, если бы не соображения конспирации. Его участие в походе было для конспирации плюсом. Сергей и Ирина будут выдавать себя за мужа и жену, она сама станет сестрой и свояченицей. Кустарь-ремесленник с женой и свояченицей, задумавший основать дело, крестьян не насторожит. Все трое выучились красильному делу.
Наташа заметила, что ком у нее в горле стал тяжелее, когда она задумалась о конспирации. «Уж не страх ли ареста это у меня?» — озадачилась она. Она представила, что конспирация подвела и деревенский староста с прихвостнями связывают их всех троих и везут на телеге в уездную жандармерию. Дальше — суд, потом тюрьма, несколько лет одиночки. Представив себя в темной клетке без книг, без разговоров,
Во дворе никого не было. Наташа скользнула взглядом по деревьям и отвернулась от них. «А почему я ее боюсь? Да и не может быть полной пустоты даже в одиночке. Мои мысли, мои знания, мои воспоминания — все это всегда со мной! Разве я пустая?..»
Раздался стук в дверь. Это был Сергей — нежданно-негаданно.
— А Ирины нет, — объявила Наташа ему на пороге.
— Я ее немного подожду. Ты не будешь возражать?
И, не дожидаясь приглашения, Сергей прошел в комнату. Он увидел на столе чайник и сказал:
— Чаю бы я тоже выпил.
— Чаю больше нет, — объявила Наташа.
— Тогда я пойду его поставлю.
Наташа проводила Сергея взглядом до двери и остановила вопросом:
— А ты разве не знал, что Ирина сегодня будет у Дронова?
Сергей хлопнул себя по лбу.
— Забыл. Ты сказала — и вспомнил.
Семинарист вышел из комнаты, а Наташа села за стол и подумала: «А актер он плохой. Что ему надо?»
Когда пили чай, Сергей посмотрел на полку над Наташиной кроватью и спросил:
— Эти книги — все твои?
— Да.
— Своеобразная библиотечка.
— О чем мы, собственно, говорим? — раздраженно спросила Наташа.
— Обо всем.
— Терпеть не могу пустых разговоров.
— А еще чего?
— И еще много всего.
— Много всего, включая меня.
Наташа посмотрела не него недобро, в упор и сказала:
— Мы идем дело делать. Давай тогда и разговоры вести о деле.
— Ладно. Вопрос по делу: за что ты меня так не любишь?
Наташа с шумом вздохнула и отодвинула от себя стакан.
— Ненависть, как и любовь, мешает делу. Я тебе всего-то и предлагаю разобраться в отношениях в интересах дела, — спокойно продолжал Сергей. — Скажи прямо. В своем духе.
— Хорошо, я скажу. Я тебе не верю. У тебя на уме не революционная работа, а что-то еще.
— Ты имеешь в виду — сейчас?
— Я имею в виду — всегда.
— Я могу тебе сказать, что у меня на уме сейчас.Подготовка к отъезду. Я только что был на другом конце Москвы, в Никольской церкви в Хамовниках. У меня там знакомый дьячок. Я отвез ему на хранение кое-что из своих вещей: письма, документы, бумаги. Все может случиться. Если придут с обыском, ничего важного не заберут. Я могу и твои вещи туда отвезти, хочешь?
Наташин взгляд, все еще оставаясь на Сергее, опрокинулся. Подумав, она ответила:
— Мне нечего прятать. Что мне надо — это спокойно собраться.
Сергей поднялся. Похоже, что он был разочарован. Попрощавшись до завтра, семинарист оставил Наташу одну.
«Напрасно я отказалась от Никольской церкви», — пожалела Наташа. Среди ее вещей была одна, которую стоило бы поберечь. «А! — отмахнулась она от беспокойной мысли. — Будь что будет! „Откровение огня“ — это прошлое. Во всех смыслах — прошлое. Теперь для меня главное совсем другое».