Откровение
Шрифт:
— Я люблю тебя! — Я попыталась задержать его руку, но он был молниеносен. Отстранился назад, глянул вдоль дороги, туда, где кверху колесами лежала наша машина.
— Я понял, что такое вечность. — Макс сделал шаг в сторону, усмехнулся. — Еще одно мое откровение. С тобой больше ничего не случится, потому что любовь и есть вечность, она бессмертна.
Легкий ветер трепал его волосы, куртка была распахнута, свитер под ним в грязи и снегу. Это было так не похоже на него, всегда аккуратного.
Бессмертие… Кажется, Снежная Королева обещала Каю весь мир за слово «вечность», сложенное из льдинок. Нет,
— Будь дома, я приду к тебе, — крикнул напоследок Макс.
Машина сорвалась с места.
Я видела застывший затылок водителя, голову откинувшейся на подголовник женщины, сидящей рядом с ним. Хотелось что-то им сказать, объяснить, что произошло. Но вопросов мне никто не задавал, так что лезть со своими объяснениями я не стала. На неровностях дороги машина вздрагивала, отчего боль в голове начинала напоминать о себе чувствительными толчками. Перед глазами принимались двоиться и троиться лиловые круги. Я на секунду прикрыла глаза, и вот уже машина остановилась, мне помогли выйти, повели по ступенькам вверх.
Удивленные взгляды людей на банкетках, недовольное перешептывание.
Еще два поворота, и я уже сижу на стуле. С меня снимают куртку, расшнуровывают кроссовки.
— Перекись, тампоны, ножницы…
Мужчина в белом халате смотрит на меня с сочувствием. Хочется сказать ему, что меня не надо жалеть, что я самый счастливый на свете человек, что у меня теперь в запасе бессмертие. Или вечность? Что-то я забыла…
— Имя свое помнишь?
У мужчины мягкие внимательные глаза, сейчас прищуренные, отчего на лицо набежали морщинки, тонкий нос, губы шевелятся. Он мне что- то говорит.
Красивый. Мне почему-то все кажутся красивыми.
— Позвоните в милицию, — говорит кому-то врач и склоняется надо мной. — Как тебя зовут?
Я сначала киваю, только потом отвечаю:
— Маша.
— Ну что же, Машенька, осталось немного потерпеть.
Я ему верю. Позволяю снять с себя шарф и закрываю глаза. Чувствую, как тело мое расслабляется, из него уходит боль. Она вытекает по капле, и мне становится весело.
Бессмертная… А почему бы и нет? И все время с Максом. Вокруг нас столько всего происходило, что я не успевала подумать об этом. Но теперь я знаю, мы будем вместе навсегда. Смерти не существует. От нее я теперь надежно защищена его любовью. А возраст… Нет-нет, пока я с Максом, я всегда буду такой, как сейчас. Но вампиром… вампиром мне быть не хотелось. Я видела их, красивых, холодных, и понимала, что, стань я такой, от меня сегодняшней ничего не останется. Я не буду больше смеяться над теми шутками, что мне кажутся смешными, не будет у меня друзей. И, что самое главное, я начну по-другому смотреть на Макса. Все станет понятно, и моя вечность превратится в обыденность. Нет-нет, не хочу быть вампиром. Хочу жить, чувствовать и любить. Без правил. Без законов. Без ограничений.
В памяти всплыли слова подзабытой песенки:
Мы молоды, значит, мы бессмертны, И не скоро зарастут плющом Развалины только что взятого замка. Да, все будет именно так.С этой мыслью ко мне стали возвращаться силы. Не время умирать. У меня еще столько дел. Город ждет, я должна быть уверена, что его больше никто не обидит.
— Ну что же, Маша, — в который раз повторил врач, — у тебя
Стационар… Слово какое-то неприятное.
— В больнице?
Что мне делать в больнице? Я что, больная? Да мне только встать…
Я попыталась встать, и кабинет опасно покачнулся.
— Нет, пойду домой, — пробормотала я, прикидывая, успею ли выбежать в коридор до того, как меня начнут ловить. Впрочем, в связи со вновь открывшимися способностями к раскачиванию помещений мне легче будет выйти в окно, чем в дверь.
— У тебя сотрясение мозга, возможны последствия — потеря зрения, инвалидность. Рентген руки надо делать.
— Я просто упала.
Чего он меня пугает? Подумаешь, пара синяков. Я с лошади сколько раз летала на полном ходу, и ничего, а тут какой-то самосвал. Да тот грузовик больше пострадал, чем я.
— Ты под обвалом побывала! — возразил врач. — Упала она… С десятого этажа люди падают, и то целее выглядят.
Я упрямо покачала головой. Дома меня ждет персональный доктор.
— Все равно тебе придется писать заявление в милицию.
Хирург, кажется, расстроился. Вообще-то должен был привыкнуть. Таких психов, как я, перед ним прошло достаточно. Тем более стукнутых на всю голову.
— Какое еще заявление?
— О случившемся. — Мужчина раздраженно сбросил использованные инструменты в лоток. У него были красивые тонкие руки. — Такие травмы берут на учет.
Ах да, перевернутая машина. Ее, наверное, уже нашли.
«Не нашли и не найдут!» — подсказал мне внутренний голос.
Я вновь попыталась встать. Нет, такого сотрясения я еще ни разу не получала — перед глазами все странно плыло. Я пыталась остановить взгляд на чем-нибудь, да хотя бы на углу железного стола с инструментами, но у меня никак не получалось.
— Никакая любовь не оправдывает потерянного здоровья, — грустно произнес доктор.
Как? Еще и он? Такими утверждениями здоровье и подрывают!
Доктор выглядел уставшим.
— Потом будешь жалеть.
«Потом» — это так не скоро. «Потом» — это даже больше, чем вечность.
— Сейчас не жалею. — Угол столика перестал от меня убегать. Голова больше не кружилась.
Врач тяжело вздохнул и стал что-то писать на бланке.
— Твое дело. Куда только смотрят родители! — Он раздраженно что-то отчеркнул. — Как минимум два дня постельного режима. Следи за температурой, и если начнет подниматься, вызывай врача. Удар был сильный, есть ушибы на плечах, на левом бедре, сильный ушиб на левом локте, потому я и рекомендовал бы сделать рентген. Если боль увеличиваться не будет, обойдешься обыкновенными обезболивающими средствами. — Он отложил ручку. — Постарайся ниоткуда больше не падать. Хотя бы ближайшие недели две. Расписывайся, что отказываешься от госпитализации и никаких претензий не имеешь.
Ну, почему же? Претензий у меня масса. Но не к нему.
— Спасибо! — Я поставила корявую закорючку, не попав в нужную графу.
— Он не стоит этого. — Доктор в мою сторону старался не глядеть. Наверное, видел много таких примеров.
— Он стоит целого мира, — заверила я и сразу отвернулась, чтобы не встречаться с его осуждающим взглядом.
Застегнула блузку, надела кофту, прижала к себе куртку и нетвердой походкой направилась к выходу. Дверь плясала перед моими глазами, и в голове было одно — только бы не войти лбом в косяк.