«Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность
Шрифт:
– Ты серьёзно?
– Да, блин, серьёзно, конечно! – Она села и, скрестив ноги, мечтательно закрыла глаза. – Слушай, они такие классные! Мне вообще ничего мудрить не пришлось – только подставляться и выполнять, что велели! – Помолчала. – Но ты всё равно сука, Кобыркова. Я тебе этого не забуду.
И меня накрыло.
– Я?! Это я припёрла тебя хер знает куда, хер знает к кому? Это, может, тебя этот Денчик захотел трахнуть?
– Да бля, тебе надо было просто расслабиться с самого начала и дать тому, кто тебя сюда привёз!
– Знаешь,
– Ну так и сосала бы, Кобыркова! В чём проблема-то?!
Я растерялась.
– А я и сосала!
– Херово сосала! Вот это видела? – она сунула руки в карманы и выгребла оттуда мятые деньги – пять пятидесятитысячных купюр. – Как ты сама думаешь, сколько тут твоих?
Я обалдела. Месячная зарплата моей матери, уборщицы овощного магазина, была на тот момент около полутора сотен, а тут двести пятьдесят за один день!
– Чё, дыхание перехватило? А нет тут твоих, Кобыркова, не заработала! – И она принялась демонстративно расправлять полтишки и складывать их стопочкой.
Я сцепила руки на груди.
– Ну, вообще-то я Денчику минет сделала.
– Чё?! Чё-ё-ё?! – вытаращилась на меня Ленка. – Кому? Денчику? Твою мать, Кобыркова…
И заржала. Ползала по кровати, корчилась, кусая одеяло, и ржала, ржала…
– Бля-я-я, Кобыряка, ну ты дура… Бля-я-я… это диагноз. Я ж думала ну как-то помочь тебе, вытащить из той жопы, в которой ты живёшь… Ну, показать тебе как-то, что в жизни надо нос по ветру держать, что деньги не пахнут… А это невозможно, Кобыркова! Потому что эта жопа – твоя башка! Бля-я-я… Он чё, вынудил тебя? Псиной своей пугал, что ли?
– Нет.
– Мандец! – Она встала с кровати, собрала рассыпавшиеся деньги, сунула в карман. – Денчик у них тут типа шута придворного, раньше лесником был, потом сидел и на зоне снарился. Вот твой уровень, Кобыркова! Ты отказала хозяину, но отсосала его быдлу! И всю жизнь у тебя так будет, потому что ты ду-у-ура!
Я бросилась на неё и, повалив на кровать, вцепилась в волосы.
– Ты знала, Машкова! Ты знала, скотина! – я драла её лохмы, и внутри ширилось страшное, сладкое желание треснуть её башкой об тумбочку.
– Знала? – она, не оставаясь в долгу, вцепилась когтями мне в лицо. – Откуда? Я узнала это, когда они разложили меня, а я думать не могла ни о чём, кроме как о том, что ты с этим придурком там осталась! Я их тогда спросила, и они мне сказали! С-сука, слезь! – ударила меня ладонью в грудь, я задохнулась, но бить в ответ не стала, отвалилась в сторону, трогая царапину на щеке. – Ты-то, интересно, хоть раз за всё время обо мне вспомнила? – Она тоже отползла в сторону, села.
– Ты сама сказала заткнуться, когда я хотела уже согласиться!
– Ты правда дура, Кобыркова? Угадай, что бы они с нами сделали, если бы узнали, что мы с самого начала брехали им про твои месячные?
И до меня наконец дошло.
– Они мне слово дали, что ни хрена этот Денчик с тобой не сделает! У них закон такой – обслуга не имеет права на хозяйских девочек прыгать. Он у них шут, Кобыркова! Типа комнатной зверушки. А ты ему…
Я давила рыдания. Да пошла она… Все пошли! Ленка пригладила волосы, глянула на меня снисходительно.
– А хочешь всё исправить? Даю тебе последний шанс сделать из жопы голову, Кобыркова! – Достала из кармана деньги. – Хочешь, все эти бабки тебе отдам? Пошли вниз, скажешь пацанам, что Денчик тебя принудил.
– Зачем?
– Потому, что он должен знать своё место! Каждая сука на этой земле должна знать своё место, а иначе – беспредел будет, это не понятно? Они его в том котловане у входа забетонируют, будь уверена!
– В смысле забетонируют?
– В прямом! Или он тебе понравился? – она помахала деньгами перед моим лицом. – Двести пятьдесят косых! Ну, где твоя гордость? Отомсти ему!
Мы сидели друг напротив друга, сцепившись взглядами. В её руках призывно хрустели новенькие купюры.
– Он живой человек, Машкова, а это – просто бумажки. Сожри их, если хочешь.
Ленка, не отрывая от меня взгляда, с ухмылкой медленно разорвала деньги на мелкие куски. Швырнула обрывки мне в лицо:
– На! Залепи свою святую целку, Кобыркова! Чтоб надёжнее была! Только один хер, достанется она новому хахалю твоей мамаши, грузчику этому, Толику! В подсобку заведёт, на ящиках с гнилой картошкой самую нарядную половую тряпку расстелет и отымеет тебя за банку консервов!
– Заткнись!
– Да пошла ты! Целка-невидимка, бля…
– Сама пошла, шалава!
Домой нас отправили на такси. Мы сидели, вжимаясь в двери, и не отрываясь смотрели каждая в своё окно, хотя там, честно сказать, ни хрена не было видно.
Вышли на остановке, на той, где я должна была встретиться сегодня с Денисом, и молча разошлись. Вообще, нам сначала надо было идти в одну сторону, но я сразу перешла через дорогу и пошла по параллельному тротуару.
Денёчек, конечно, насыщенный выдался, такое точно не забудется. Но это всё херня, как сказал бы Денчик. На сердце было мерзко и грязно, а вот на душе спокойно. Оттого, что я чувствовала – несмотря на Ленкины горькие доводы, правда всё равно за мной. Человек – не равно деньги. И точка.
Глава 5
Мать сидела на табуретке, шагах в пяти от двери и теребила в руках хворостину. У меня внутри сразу всё оборвалось. Я запахнула куртку, пряча Ленкину водолазку.
– Явилась, проститутка!
– Мам, ты чего? Время-то полдесятого всего…
– Ну, расскажи, расскажи матери, как стала блядью!
– Мам…
Она убивала меня взглядом – ох, как хорошо у неё это получалось! – и на глазах багровела.
– Проститутка!
Хворостина, резко свистнув, хлестнула меня по плечу. Благо осень, куртки, и всё такое… Я, защищая лицо, машинально вскинула руки, вжалась спиной в дверь.