Откровения. Книга первая. Время перемен
Шрифт:
— Они получили искру, — в его голосе промелькнула сожаление, и легкое чувство вины в этом.
На протяжении многих тысячелетий они быстро менялись и совершенствовались, далеко уйдя от своего первобытного состояния. Их технологии стали развиваться стремительно быстро, а наука и техника становились всё сложнее и опаснее, а амбициозное самолюбие возрастало в геометрической прогрессии.
Огромный единственный континент планеты, затянутый перистыми облаками, стремительно обретал свои окончательные очертания и облик перед его взором. Mortem видел как землю покрывали незнакомые ему
— И из этой маленькой искры разгорелось огромное пламя. Человек укротил огонь и возомнил себя Богом. Мы ошиблись в них…
А затем была яркая ослепительная вспышка, и атмосфера наполнилась огнем. Вся земля сотрясалась от небывалых толчков, а горы обращались в песок. Вода поднималась, скрывая под собой все эти огромные города.
Mortem отдалился от планеты в космическое пространство. и увидел как вокруг этой планеты бешено вращались две луны. Последнее что он успел увидеть — как массивный первоматерик раскололся на несколько частей, которые пришли в движение.
Он всё дальше отдалялся от этой планеты, и вот перед ним уже проплыла темно-красная твердь, испещренная рытвинами и каналами. Затем был завихрённый пояс астероидов, а еще дальше гигантская сфера, бурлящая своими газовыми испарениями. А где-то на самом краю этой системы — мрачный и холодный шар из камня и льда.
Но его уносило и за пределы этой системы в далекие чуждые миры, где перед ним мелькали различные звезды и планеты, превращаясь в расплывающиеся пятна, и унося в самые глубины космоса. И там царил только отвратительный мрак и невыносимый холод. И Mortem, сжимаемый от страха этой пустоты, достиг предела тьмы, пройдя через ярчайшее сияние света.
И буквально растворившись в этом сиянии, Mortem успел разглядеть в нем нечто важное, преисполненное вселенского смысла — истину. Он ухватился за нее, но видимо еще не пришло для него время этого познания.
Он проснулся в полном бессилии и слабости, и не смог более заснуть в ту ночь. Но эта была лишь первая их встреча с прозрачным человеком. Он являлся еще ни раз, и всегда это происходило во сне. Прозрачный объяснял, что во сне сознание человека более открыто для восприятия. Во второй раз прозрачный предстал перед ним спустя месяц и всё на той же поляне.
— Что это тогда было? — обратился к нему Mortem.
— Вселенная, — небрежно бросил прозрачный.
— Вселенная… — медленно повторил Mortem, переваривая это в себе. — А в самом конце?
— А что ты увидел? — всё так же небрежно обратился к нему прозрачный.
— Это был истинный свет… А где-то в нем нечто крохотное — незначительная частица. Но в этой частице я увидел еще один мир — вселенную, которая казалось бы заполняла собой абсолютно всё. И в ней отражалась ярким светом точно такая же частичка, с еще одной вселенной. Их было бесконечное множество.
— Ты смог увидеть не отдельный листок дерева, а всё дерево целиком. То о чем я тебе говорил в самом начале нашей встречи. Вселенная преподносит нам парадоксы, недоступные пониманию ограниченного разума. Но ты смог увидеть всю картину в целом. Увидеть, но еще не понять.
После небольшой паузы, словно бы он обдумывал, о чем можно поведать этому человеку, прозрачный вновь заговорил.
— Человеческий разум ограничен в пределах своего понимания, и не может постичь бесконечность вселенной как таковой. Но беспощадно стремится к этому.
— Разве это плохо, стремится к чему-то большему, к познанию нового и неизвестного?
— Незнание не делает зла. К нему ведет заблуждение. А заблуждаются люди не потому что чего-то не знают в этом мире, а потому что считают себя знающими. И стремление к познанию ведет только к гибели.
— Человек должен был остаться примитивным дикарем?
— Он и остался им. Вот только воображает себя разумным и всеведущим. Было время, еще за миллионы человеческих поколений до сегодняшнего дня, когда человечество достигло таких технологических высот и научных свершений, что сумело отколоть несколько крошечных камешков от великого столпа реальности.
— Те люди, что населяли гигантские города, ушедшие затем под воду?
Клубящийся туман окутывал его, уплотняясь и вновь рассеивался по всей поляне, принимая времена человеческие очертания. Голос был пустым, безжизненным и равнодушным, раздаваясь прямо в голове.
— Да. Это был Золотой век человечества. Однако вопреки немереному количеству имевшихся в их распоряжении научных данных и информации об устройстве вселенной, поражала их неспособность проникать в саму сущность вещей. Лишь немногие из них действительно сумели постичь первоосновы реальности. Но новые знания и открытия всегда ведут к еще более глубоким и опасным тайнам. Стремление познать неизведанное погубило их. Они были еще не готовы принять истину. Как и ты сейчас, а возможно и никогда в своей короткой жизни.
— Но всё же ты рассказываешь мне всё это. Зачем?
— В прошлый раз я сказал что мы два путника на дороге, которые могут помочь друг друга. И мне действительно нужна твоя помощь. Но чтобы ты понимал о чем я прошу тебя, ты должен уметь видеть мир, таким каким видим его мы. Ты спросил меня, что было в том сиянии. Это одна из истинных вселенских истин — значимость.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты ведь признался, что видел мельчайшую частицу, в которой была заключена огромная вселенная. Размером и значимостью определяется вся жизнь. Для какой-нибудь несчастной рыбы размер вселенной ограничивается ее озером, в котором она живет. Какие мысли проносятся в голове этой рыбы, когда ее выдергивают из своей вселенной, подцепив за рот, и тянут сквозь границу существования в иную вселенную, где воздух ее убивает, и где обитают какие-то двуногие существа без жабр? Также и человек…
— Человек? — кажется Mortem постепенно понимал его.
— Размер окружающего мира одолевает человека. Он смотрит в небо и интересуется что там, за его пределам. Когда выходит за рубежи своей планеты и достигает космоса, его интересует что там дальше. Галактика? А за ней? Вселенная. А что же дальше, за вселенной? Человек смотрит на камень, и интересуется что это, из чего состоит. Вот он научился увеличивать мельчайшие частицы и разбирать твердейшие породы. И что же он видит? То, что выглядело цельным, на самом деле оказалось огромной сеткой из миллиона частиц.