Откровения
Шрифт:
— Хорошо, — кивнул капитан, и Эцио тут же ощутил, как враг расслабляется. Этот человек что решил, будто он сдался? Не окажется ли все зря? Или глупым? Как бы то ни было, все к лучшему. Но возможно этот урод, от которого несет потом и вареным мясом, прав. Смерть приближается.
За широким проемом между колоннами виднелась узкая деревянная платформа из шести грубо сколоченных досок, нависшая над пустотой, около десяти футов в длину и четырех в ширину. Выглядела она очень старой и очень опасной. Капитан с издевкой поклонился, приглашая Эцио на платформу. Ассассин снова двинулся вперед, одновременно выжидая момент и не очень-то рассчитывая, что ему дадут шанс.
Доски зловеще скрипнули под его тяжестью; воздух казался обжигающе холодным. Эцио взглянул на небо и горы и увидел парящего пятьюдесятью или сотней футов ниже орла. Перья птицы колыхались на ветру, и Эцио ощутил надежду.
А потом произошло нечто.
Эцио заметил еще одну платформу, отходящую от башни на том же уровне в пятнадцати футах справа. А по ней в полном одиночестве бесстрашно шел молодой человек в белом капюшоне, которого он уже видел во время боя. Дыхание у Эцио перехватило, когда он увидел, что парень, повернувшись к нему, на что-то показывает…
А потом видение исчезло, не оставив после себя ничего, кроме порывистого ветра и снега.
Даже орел куда-то пропал.
Капитан подошел ближе с петлей в руках. Эцио мельком заметил, как следом за ним тянется веревка.
— Что-то я не вижу там орла, — заметил капитан. — Спорим, стервятникам хватит трех дней.
— Увидим, — спокойно отозвался Эцио.
Позади капитана встали его люди. Капитан стянул с Эцио капюшон, накинул ему на шею петлю и крепко затянул.
— Пора! — сказал капитан.
Пора!
Едва ощутив на своем плече руку капитана, готовую отправить его в небытие, Эцио резко ударил локтем назад. Капитан с криком упал, наткнувшись спиной на своих людей. Эцио нагнулся и подхватил с платформы веревку, а потом, увернувшись от трех алебардщиков, свернул в кольцо и накинул его на шею капитану. И спрыгнул с платформы вниз, в пустоту.
Капитан попытался освободиться, но было уже поздно. Когда Эцио прыгнул, он рухнул на доски под тяжестью ассассина. Доски затрещали, когда капитан ударился о них головой. Веревка натянулась, захлестнувшись на шее капитана. Стремительно бледнея, он пытался руками стащить веревку, а ноги его судорожно бились в преддверии смерти.
Выругавшись, люди капитана обнажили мечи и кинулись к нему, чтобы перерезать веревку и освободить предводителя. Как только веревку перережут, проклятый Эцио Аудиторе будет падать, пока не встретит смерть на скалах пятьюстами футами ниже, и никому уже не будет важно, сколько он там будет умирать.
Эцио просунул обе ладони между петлей и шеей, стараясь ослабить врезавшуюся в горло веревку, при этом не переставая осматриваться вокруг. Он висел рядом со стенами, а на них непременно должно было быть что-то, за что можно уцепиться и остановить падение. Но даже если нет, — это лучший способ встретить смерть, нежели безропотное ожидание.
Тем временем на платформе, которая начала опасно качаться, солдатам наконец-то удалось перерезать веревку, которая до крови врезалась в шею капитана. Эцио рухнул вниз…
Но едва веревка ослабла, Эцио развернулся в полете, чтобы оказаться ближе к стене. Масиаф строили ассассины для ассассинов — он не оставит в беде своего.
И тут Эцио увидел обломок лесов, выступающий из стены в пятидесяти футах под ним. Падая вниз, ассассин, морщась от боли, ухватился за деревяшки; рывок, последовавший за этим, едва не вырвал ему руку. Но леса выдержали, и Эцио, стиснув зубы, с трудом подтянулся и ухватился за спасительные обломки обеими руками.
Но это был еще не конец. Солдаты оставшиеся наверху, высунувшись с края платформы, увидели, что он уцелел, и стали швырять в него все, что подворачивалось под руку, пытаясь сбросить вниз. В ассассина полетели булыжники, камни и острые обломки дерева.
Эцио в отчаянии огляделся. Слева от него, примерно в двадцати футах вдоль стены, бежал откос. Если он сможет раскачаться на лесах так, чтобы импульса прыжка хватило преодолеть это расстояние, то у него появится слабый шанс. Шанс на то, что он сумеет скатиться вниз по откосу к краю утеса, откуда начинался крошащийся от времени каменный мост, переброшенный через пропасть. На другой стороне моста виднелась узкая тропинка, ведущая по склону горы вверх.
Втянув голову, чтобы хоть как-то уберечься от обломков и камней, Эцио начал раскачиваться. Ладони скользили по гладкой поверхности обледеневшей древесины, но Эцио не сдавался.
Настал момент, когда он почувствовал, что больше не удержится, и ему, так или иначе, придется рискнуть. Эцио вложил все силы в последний рывок и прыгнул, раскинув руки в стороны.
Эцио тяжело приземлился и кубарем покатился вниз. Прежде чем он сумел восстановить равновесие, он скатился вниз по склону, наталкиваясь на камни и острые выступы, но постепенно ему удалось подобраться ближе к мосту. Избитое тело болело, но Эцио знал, что это жизненно необходимо — попасть точно к мосту. В противном случае он сорвется с края утеса и одному богу известно, что ждет его внизу. Ассассин практически бежал, не в силах контролировать свою скорость.
Но ему удалось сохранить самообладание, и, наконец, он рухнул на землю, пролетев вперед на десять футов по дрожащему мосту.
И тут его осенило: сколько лет этому сооружению? Это был узкий, поддерживаемый одной опорой мост. Эцио слышал, как гремит о камни вода далеко внизу, на дне черной бездны.
Прочность моста была под сомнением. Сколько лет назад его пересекали последние люди? Камень уже начал разрушаться от старости, раствор давно сгнил. Когда Эцио встал на ноги, то к своему ужасу заметил в поверхности моста позади себя глубокую трещину длиной в пять футов. Трещина стала расширяться, вниз в темную бездну полетели обломки камней.
Время вокруг Эцио замедлилось. Отступать было некуда. Он уже понял, что сейчас случится. Развернувшись, он бросился бежать из последних сил. Эцио мчался по мосту, а позади него рушились камни. Двадцать ярдов… десять… Он чувствовал, как из-под ног буквально уходит земля. Когда грудь была готова разорваться от напряжения, Эцио очутился на тропинке и прижался щекой к скале. Сил не хватало ни чтобы думать о чем-то, ни чтобы что-то делать. Он просто стоял и слушал, как падают в реку обломки моста и как плещет внизу вода, пока, наконец, все не стихло, и не осталось ничего, кроме воя ветра.