Откровенный разговор о торговле. Идеи для разумной мировой экономики
Шрифт:
Мне известно, как выглядит «гражданин мира». Прекрасный образец – это я сам. Я вырос в одной стране, живу в другой, имея паспорта обеих. Я пишу об экономике мирового хозяйства, и моя работа заносит меня в очень отдаленные места. Я провожу больше времени, путешествуя по другим странам, а не там, где считаюсь гражданином. Большинство моих близких коллег по работе также родились за границей. Я жадно поглощаю международные новости, в то время как моя местная газета остается нетронутой неделями. Что касается спорта, я даже не представляю, каковы дела местных команд, являясь верным болельщиком футбольной команды с другого берега Атлантики.
И все же заявление Мэй нашло отклик. В нем содержится некая важная истина, пренебрежение которой много говорит о том, насколько мы (мировая финансовая, политическая и технократическая элита) отдалились от наших соотечественников и потеряли их доверие.
Экономисты и политики магистрального направления склонны рассматривать эту негативную реакцию как прискорбный
На протяжении многих лет среди интеллектуалов царил консенсус о снижении значимости национального государства. Всех сводила с ума глобальная система правления – международные правила и организации, необходимые, чтобы поддержать кажущиеся необратимыми волну глобализации экономики и подъем космополитических чувств.
Глобальная система правления стала мантрой элиты нашей эпохи. Согласно аргументации ее представителей, резкий рост межграничных потоков товаров, услуг и информации, порожденный технической инновацией и рыночной либерализацией, сделал страны мира слишком взаимосвязанными для того, чтобы отдельно взятая страна была способна самостоятельно решить свои экономические проблемы. Нам нужны глобальные правила, глобальные соглашения и глобальные организации. Это заявление по-прежнему столь широко разделяют сегодня, что несогласие с ним может казаться похожим на утверждение, что Солнце вращается вокруг Земли.
Чтобы понять, как мы дошли до такой жизни, пристально рассмотрим аргументацию интеллектуалов против национального государства и доводы за глобальный характер системы правления.
Национальное государство откровенно рассматривают как устаревшую структуру, которая не соответствует реалиям XXI в. Традиционные политические разногласия – не помеха нападкам на национальное государство, которые относятся к немногим предметам, объединяющим экономических либералов и социалистов. «Каким образом можно обеспечить экономическое единство европейской территории при полной свободе культурного развития населяющих ее народов?» – спрашивал Лев Троцкий еще в 1934 г. Ответ был в том, чтобы избавиться от национального государства: «Решение этого вопроса лежит… на пути полного освобождения производительных сил от оков, налагаемых на них национальным государством» 22 . Ответ Троцкого звучит удивительно современно в свете теперешних передряг еврозоны. Именно к такому ответу присоединилось бы большинство экономистов неоклассического направления.
22
Leon Trotsky, «Nationalism and Economic Life», Foreign Affairs, vol. 12, 1933: 395; Лев Троцкий, «Национализм и хозяйство», в: Архив Л. Д. Троцкого. Т. 7.
Сегодня многие моральные философы солидарны с либеральными экономистами в том, что и те и другие рассматривают государственные границы как незначимые (irrelevant) – если не в описании, то, конечно же, в предписании. Вот мнение Питера Сингера:
Если та группа, под которую мы должны подстраиваться, есть племя или нация, то наши нравственные принципы, вероятно, будут племенными или националистическими (nationalistic). Но если революция в области коммуникаций создала общемировую аудиторию, то нам, пожалуй, нужно подстраивать наше поведение под мир в целом. Данное изменение создает материальную основу для новой этики, которая будет служить интересам всех тех, кто живет на этой планете по-новому – так, как не обеспечила ни одна прежняя этика (несмотря на многочисленную риторику) 23 .
23
Peter Singer, One World: The Ethics of Globalization, Yale University Press, New Haven, CT, 2002, p. 12.
А вот что говорит Амартия Сен:
Своеобразная идейная тирания заметна в трактовке политических границ государств (в первую очередь национальных государств) в качестве в каком-то смысле фундаментальных, словно бы это не практические ограничения, с которыми приходится считаться, а разделения, основополагающие для этики и политической философии 24 .
Сен и Сингер рассматривают государственные границы как некую помеху – практическую преграду, которую можно и нужно преодолевать по мере того, как мир становится более взаимосвязанным благодаря торговле и развитию коммуникаций.
24
Amartya Sen, The Idea of Justice, Harvard University Press, Cambridge, MA, 2009, p. 143;
Между прочим, экономисты пренебрежительно относятся к национальному государству, потому что оно является источником транзакционных издержек, которые препятствуют более полной глобальной экономической интеграции. При этом дело не только в том, что государства вводят импортные тарифы, ограничения на движение капитала, визы и другие ограничительные меры на своих границах, препятствующие всемирному круговороту товаров, денег и людей. Если смотреть глубже, дело в том, что множественность суверенных источников права создает правовую неоднородность различных юрисдикций (jurisdictional discontinuities) и связанные с ней транзакционные издержки. Различия валют, правовых режимов и регуляторной практики сегодня являются главными препятствиями для единения мировой экономики. В то время как явные торговые барьеры утратили свою значимость, относительная важность подобных транзакционных издержек возросла. Ныне импортные тарифы составляют крошечную долю общих издержек ведения торговли. По мнению Джеймса Андерсона и Эрика ван Винкопа, для развитых стран эти издержки составляют чудовищные 170% (в адвалорном исчислении) – на порядок выше, чем импортные тарифы как таковые 25 .
25
James A. Anderson and Eric van Wincoop, «Trade Costs», Journal of Economic Literature, vol. 42, 2004: 691–751.
Для экономиста эта величина равнозначна оставлению на тротуаре стодолларовых банкнот. Устраните правовую неоднородность (такова аргументация), и мировая экономика получит значительные выгоды от торговли, которые аналогичны выгодам многостороннего снижения таможенных тарифов, имевшего место на протяжении послевоенного периода. Итак, круг важнейших вопросов общемировой торговли все более концентрируется на усилиях по гармонизации систем нормативного регулирования во всех разновидностях – от санитарных и фитосанитарных стандартов до финансового регулирования. Вот еще одна причина, по которой народы Европы сочли важным перейти на единую валюту и сделать свою мечту об общем рынке реальностью. Экономическая интеграция требует подавить способность отдельных государств эмитировать собственные деньги, устанавливать неодинаковую регламентацию и вводить неодинаковые правовые нормы.
Смерть национального государства предсказывали давно. «Ключевой вопрос для каждого, кто изучает миропорядок (world order),– это судьба национального государства»,– писал политолог Стэнли Хофф-ман в 1966 г. 26 «Суверенитет в загоне» – так озаглавил в 1971 г. свою классическую работу Реймонд Вернон 27 . Оба ученых не признают кончину национального государства, но их тон отражает ярко выраженную направленность господствующих представлений. Речь могла идти о Европейском союзе (на котором сосредоточился Хоффман) или мультинациональном предприятии (такова тема Вернона) – в любом случае национальное государство, как полагали многие, побеждается явлениями большего масштаба.
26
Stanley Hoffman, «Obstinate or Obsolete? The Fate of the Nation-State and the Case of Western Europe», Daedalus, vol. 95(3), 1966: 862–915.
27
Raymond Vernon, «Sovereignty at Bay: The Multinational Spread of US Enterprises», Thunderbird International Business Review, vol. 13(4), 1971: 1–3.
И все же национальное государство отказывается вымирать. Оно оказалось удивительно стойким и остается основным детерминантом общемирового распределения дохода, главным месторасположением (locus) институтов, обеспечивающих функционирование рынков, а также главным вместилищем (repository) личных привязанностей и пристрастий. Рассмотрим несколько фактов.
Чтобы проверить, как мои студенты интуитивно воспринимают детерминанты общемирового неравенства доходов, в первый день аудиторных занятий я спросил их, что они предпочтут: быть богатыми в бедной стране или бедными в богатой стране? Я просил их рассматривать лишь собственный уровень потребления и считать богатыми и бедными 5% населения той или иной страны – с самыми высокими и самыми низкими доходами. Богатая страна, в свою очередь, входит в число 5% стран из верхних строчек распределения душевых доходов, а бедная страна – в число 5% стран его нижних строчек. Обычно большинство студентов, снабженных этой базовой информацией, отвечают, что предпочли бы быть богатыми в бедной стране.