Откровенный разговор о торговле. Идеи для разумной мировой экономики

НЕСУТ ЛИ экономисты ответственность за шокирующую победу Дональда Трампа на выборах американского президента? Экономисты могут только желать иметь способность определять исход выборов. Но пусть даже они не могли вызвать (или предотвратить) избрание Трампа, одна вещь несомненна: экономисты оказали бы большее – и куда более позитивное – воздействие на общественное обсуждение, если бы плотнее занялись преподаванием своим ученикам, а не примкнули к застрельщикам глобализации.

Почти двадцать лет назад, когда выходила моя книга «Не слишком ли далеко зашла глобализация?», я подошел к одному известному экономисту и спросил,

не даст ли он одобрительный отзыв для обложки. В книге я заявлял, что при отсутствии более согласованной реакции государства чрезмерная глобализация углубит общественные разногласия, усугубит проблемы распределения и подорвет внутригосударственные общественные договоренности. Эти доводы с той поры стали общепринятыми.

Экономист отказал. Хотя фактически у него не вызвал возражений представленный анализ, он беспокоился, что моя книга обеспечит «боеприпасами дикарей». Протекционисты ухватятся за доводы, касающиеся минусов глобализации, для прикрытия своего узкого, эгоистичного круга интересов.

Вот реакция, которую я все еще получаю от коллег-экономистов. После доклада один из них нерешительно поднимает руку и спрашивает: «Не беспокоит ли вас злоупотребление вашими доводами? Не боитесь, что они будут на руку демагогам и популистам, которых вы критикуете?»

Всегда есть риск того, что наши доводы в общественной дискуссии похитят те, с кем мы не согласны. Но я никогда не понимал, почему многие экономисты считают, что нам следует делать перекос нашей аргументации насчет торговли в одном конкретном направлении. Видимо, неявно подразумевается, что дикари присутствуют лишь на одной стороне дискуссии о торговле. Как будто те, кто жалуется на Всемирную торговую организацию или торговые соглашения,– ужасные протекционисты, а те, кто выступает «за»,– всегда на стороне ангелов.

По правде сказать, многие энтузиасты торговли не в меньшей мере руководствуются своими узкими, эгоистичными интересами. Фармацевтические компании добиваются ужесточения правил патентной защиты, банки – беспрепятственного доступа на зарубежные рынки, а мультинациональные компании – специальных арбитражный судов (special arbitration tribunals). Все они уважают общественный интерес не более, чем протекционисты. Поэтому экономисты, когда затушевывают свои доводы, по сути, предпочитают один ряд своекорыстных соперников («дикарей») другому.

В течение долгого времени экономисты придерживаются неписаного правила: выступая перед широкой публикой, бороться за торговлю и не слишком распространяться о «строчках мелкого текста» [важных, но неприметных подробностях. – Пер.]. Стандартные модели международной торговли, с которыми экономисты работают, обычно приносят ярко выраженные распределительные последствия. Снижение доходов определенных групп производителей или работников – вот обратная сторона «выгод от торговли». При этом экономисты давно знают, что «провалы рынка», включающие плохое функционирование рынков труда, несовершенство кредитного рынка, экстерналии (вследствие распространения и накопления знаний или же загрязнения природной среды) и монополии, способны помешать получению упомянутых выгод.

Они также знают, что экономические выгоды торговых соглашений, которые, переступая границы, меняют внутригосударственные регулирующие положения (как и в случаях ужесточения правил патентной защиты или гармонизации норм охраны труда), являются принципиально неоднозначными.

Тем не менее экономисты, можно не сомневаться, попугайски твердят о чудесах сравнительного преимущества и свободной торговли всякий раз, когда речь заходит о торговых соглашениях. Они последовательно свели к минимуму распределительные соображения, хотя ныне ясно, что распределительные последствия, скажем, Североамериканского соглашения о свободной торговле или вступления Китая во Всемирную торговую организацию, оказались значительными для тех американских сообществ, которые пострадали самым непосредственным образом. Они завысили величину совокупных выгод от торговых договоренностей, хотя такие выгоды были относительно малы, по крайней мере с 1990-х гг. Они поддержали пропаганду, изображающую сегодняшние торговые договоренности как «соглашения о свободе торговли». Хотя Адам Смит и Давид Рикардо перевернулись бы в своих гробах, если бы ознакомились с конкретными положениями, скажем, Транс-тихоокеанского партнерства, касающимися правил защиты интеллектуальной собственности или инвестиционного регулирования.

Это нежелание быть честным касательно торговли стоило экономистам доверия общественности. Что еще хуже, оно «вскормило» трактовку событий их оппонентов. Неспособность экономистов дать полную картину по вопросу торговли, включающую все необходимые разграничения и оговорки, позволила с большей легкостью обвинять торговлю, зачастую напрасно, во всякого рода дурных последствиях.

Например, какой бы вклад ни внесла торговля в рост неравенства, она лишь один из факторов, формирующих соответствующую общую тенденцию. И, по всей вероятности, менее значимый фактор по сравнению с технологией. Будь экономисты откровеннее насчет изнанки торговли, им бы, возможно, больше доверяли как честным посредникам в данной дискуссии.

Аналогично, мы могли бы добиться более компетентного общественного обсуждения «социального демпинга» 1 , если бы экономисты были готовы признать, что импорт из тех стран, где трудовые права не защищены, ставит серьезные вопросы относительно справедливого распределения благ (distributive justice). Тогда, допустим, можно было бы разграничить случаи, когда низкие зарплаты в бедных странах отражают низкую производительность, и случаи подлинного нарушения [трудовых] прав. При этом основной объем торговли, который не вызывает таких вопросов, возможно, был бы лучше защищен от обвинений в «несправедливой торговле».

Подобным образом, если бы экономисты прислушались к своим критикам, которые предупреждали о валютной манипуляции 2 , торговых дисбалансах и потере рабочих мест, а не держались за модели, в которых не рассматриваются безработица и другие макроэкономические проблемы, им, возможно, было бы легче парировать преувеличенные заявления насчет неблагоприятного воздействия торговых договоренностей на занятость.

Короче говоря, если бы экономисты обнародовали оговорки, неясности и сомнения из своей семинарской аудитории, они, не исключено, стали бы более достойными защитниками мировой экономики. К сожалению, их рвение к защите торговли от ее врагов к добру не привело. Если послушать демагогов, которые делают бессмысленные заявления насчет торговли и на самом деле получают власть,– именно поклонники торговли из научных кругов заслуживают порицания (хотя бы отчасти).

Данная книга пытается внести ясность не только насчет торговли, как явствует из заглавия, но и касательно тех нескольких областей, в которых экономисты могли бы явить обществу более сбалансированное и принципиальное обсуждение вопросов. Хотя торговля – один из ключевых аспектов указанных областей, во многом характеризующий происходящее в каждой из них, те же самые неудачи можно наблюдать, когда обсуждают финансовую глобализацию, зону евро и стратегии экономического развития.

В книге собрана значительная часть моих недавних популярных и доступных неспециалистам работ по глобализации, экономическому росту, демократии, политическому процессу и самой экономической науке. Приведенный ниже материал был привлечен из разных источников – моих ежемесячных колонок, написанных для сайта Project Syndicate, и иных отрывков (кратких и более объемных). В большей части случаев я лишь немного отредактировал первоначальный текст: обновил его, указал взаимосвязи с другими частями данной книги и добавил некоторые ссылки и вспомогательные материалы. Местами я перестроил материал первоисточников, чтобы добиться более целостной трактовки. Все источники перечислены в конце данной книги.