Откройте Америку!
Шрифт:
продавал свои полотна по неплохой цене.
И теперь, кажется, наступило самое время попробовать заработать этим,
таким приличествующим человеку большой науки хобби.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Кроме галереек с индейцами и ковбоями, в моле находилась и другая,
называвшаяся « Мастерская изящного », голый цементный пол её витрины
был художественно запятнан и на нём стоял мольберт с написанным яркими
и плоскими акриловыми красками абстрактным панно.
Большинство работ внутри относилось к различным течениям экспрессионизма,
обычно, нефигуративного, однако попадались пейзажи, портреты и натюрморты,
выполненные в этакой лёгкой манере a la prima.
Ещё моё внимание привлекли симпатичные композиции-коллажики, собранные
из потемневших металлических пуговиц и пряжек, подёрнутых патиной монет,
потёртых кожаных портмоне и прочего.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Навстречу мне из-за столика с табличкой « Лиса Мэй, продавец-ассистент »,
поднялась медноволосая девица в крошечном платьице изумрудного шёлка
и вышколенно справилась, есть ли у меня вопросы или просьбы. Я попросил
позвать хозяина, и ко мне вышел тучный вальяжный усач с курчавой гривой,
зачёсанной назад; чёрные радужки и блеск его больших глаз не позволяли
видеть зрачков и понять, в какую точку он смотрит, и оттого казалось, будто
лучащийся улыбкою взгляд его беспрерывно движется по лицу собеседника;
галерейщик назвал себя Томом и спросил, чем он может служить.
Я представился художником из России, и Том очень оживился. Он тут же
принялся расспрашивать меня про сюжеты моих картин, технику и материалы,
и я подробно рассказал обо всём. Том всё одобрил и заметил, что хотя ему
самому никогда в жизни не приходилось продавать русского искусства, но он
знает одно место, и совсем близко отсюда, где им определённо интересуются.
Рыжая протянула своему боссу планшетку, и толстяк быстро черкнул
цедульку владельцу той галереи, положил её в конверт и заклеил его,
и, надписав адрес, подал мне, сопроводив рукопожатием и приглашением
заходить к ним без стеснения всякий раз, когда я буду нуждаться в совете
или какой-либо помощи.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Место, действительно, оказалось неподалёку на Университетском проспекте,
и я по горячим следам отправился туда. Однако на полдороги к номеру дома
указанному на конверте, я увидел вывеску, заворожившую меня, поскольку
на ней стояло волшебное слово, вызывавшее из глубин врождённой памяти
образ утраченного тысячелетия назад Сада, где меж мраморных колонн бродит
грустный Аристотель и твердит, что Платон-то ему друг, но истина дороже.
Да, на непримечательном одноэтажном строении с подслеповатыми окнами
было обозначено « Академия Изящных Искусств », и, конечно, я никак не мог
преодолеть желания заглянуть внутрь хоть одним глазком.
Вход был открыт, и пройдя коридором, я попал в зал, где в ряд у стола сидели
девять глубоких старух и рисовали пастелью на листах, лежавших перед ними,
плетёную корзину с восковыми яблоками, помещённую на железной треноге
подле белёной стены. Наблюдал за их действиями костлявый седой старик
с острыми усами и бородой-эспаньолкой. Он поднял голову и взглянул на меня
тёмным печальным взором, и я поспешно закрыл дверь и тихо ретировался,
избегая ненужных вопросов.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Галерея, куда меня направил Том, занимала обширное отдельное здание
и называлась « Эсмановское искусство », очевидно, по имени её владельца.
В центральном фойе за полукруглым прилавком, напоминавшим стойку бара,
возвышались три совершенно одинаковые крашеные платиновые блондинки
с короткими стрижками, в белых свободно падающих платьях, схваченных
золотыми поясками. Я подал сёстрам в искусстве записку Тома, и девушки,
прочтя послание, сказали, что мадам Эсман должна через минуту появиться
и предложили пока осмотреть экспозицию.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Здесь царил совсем другой стиль, воскрешавший времена импрессионизма,
и стены были полны видов Елисейских полей, уличных кафе под маркизами,
лодочных причалов, заросших неньюфарами прудов и лугов со стогами сена.
Попадались и сидящие ню, сработанные под Ренуара, обращавшие к зрителю
пышные кремовые зады, и голубые танцовщицы в духе Дега, и натюрморты
с как бы рубленой моделировкой формы, пре-кубистическим изобретением
великого аналитика Сезанна.
Реже ощущались более поздние веяния, вроде гротескно изломанной графики,
украденной у богатого калеки Тулуз-Лоттрека, или древнеегипетских мотивов,
популярных в краткий период « ар нуво », или типичной для Кес-ван-Донгена
стыдливо-порочной грации яркоротых гризеток, или трагической клоунады Руо.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Быстро пробежав пять или шесть залов, ярко освещённых искусственным,
чуть холодноватым светом, я вернулся к началу осмотра, где за прилавком
впереди трёх блондинок уже стояла мадам Эсман - вся в чёрном, сухая