Откройте принцу дверь!
Шрифт:
В общем, называется, сходила в разведку!
Мне хотелось броситься наутек, но в то же время я понимала – любое неосторожное движение, и вся свора кинется на меня…
И тут, в это страшное мгновение, за моей спиной раздался громкий треск. Что-то огромное, светло-песочное, проломило забор и пронеслось рядом со мной.
В следующую секунду я увидела Бонни, который стоял нос к носу с рыжим псом и обменивался с ним угрожающим рычанием.
Бонни был гораздо крупнее, но рыжий чувствовал за спиной поддержку своего сплоченного коллектива,
Бонни снова зарычал, но теперь мне показалось, что рычание было не угрозой, а предложением перемирия и попыткой договориться по-хорошему. Рыжий ответил ему – тоже в другой тональности. Кажется, переговоры начались.
Я прижалась спиной к забору, постепенно успокаиваясь, и с живейшим интересом наблюдала за двумя собаками.
Они еще немного поворчали, причем мне показалось, что в этом ворчании прозвучало постепенно возникающее взаимное уважение, и, наконец, рыжий ритмично замахал пушистым, свернутым бубликом хвостом. И можете мне не поверить, Бонни тоже несколько раз вильнул своим хвостом! Я такого прежде никогда не видела.
Обычно его хвост, длинный и толстый, как пожарный шланг, без движения висит сзади.
Я вслушалась в звуки, которыми обменивались два пса.
Честное слово, я начала понимать собачий язык! Во всяком случае, Бонни явно испросил у рыжего разрешения пройти через его территорию, и тот ему милостиво позволил.
Рыжий отвернулся, деловито куснул себя за заднюю лапу – блоха, знаете ли, – и неторопливо вернулся на прежнее место. И вся его разношерстная в самом прямом смысле команда также отступила, в прежних позах развалившись в траве под стеной здания.
Бонни оглянулся на меня.
Его взгляд говорил: «Ну, что же ты медлишь? Видишь, я обо всем договорился, так что мы можем продолжить то, для чего пришли!»
Я оторвалась от забора и подошла к Бонни, опасливо поглядывая на бездомных собак.
– Ты, конечно, молодец, – проговорила я, потрепав его по холке. – Но все же мы договаривались, что ты будешь слушаться. А я велела тебе сидеть на месте и не соваться за забор!
Он ответил мне взглядом, который можно было перевести на человеческий язык примерно так: «Ну, эти люди! Иногда их так трудно понять! Просто как дети!»
Я устыдилась: ведь, если бы не он, какую-нибудь минуту назад меня вполне могли разорвать бездомные собаки…
Так или иначе, мы отложили выяснение отношений до более подходящего времени и приблизились к кирпичному зданию, стоявшему в глубине пустыря.
Как я уже говорила, окна его были заколочены досками. Единственная дверь оказалась закрыта. На ней, как ни странно, красовался новенький кодовый замок. Я направилась было к двери, но Бонни забежал вперед, тихонько зарычал и взглянул на меня предостерегающе.
За последнее время я привыкла доверять его интуиции.
Впрочем, в данном случае это, наверное, была не столько интуиция, сколько обыкновенное собачье чутье. Бонни чувствовал, что за
Я отступила от двери и вопросительно взглянула на Бонни.
Он лег на землю и пополз вдоль стены к дальнему углу.
Я решила последовать его примеру.
Ползать в грязной траве мне совершенно не хотелось, но я хотя бы пригнулась как можно ниже и в таком согнутом положении двинулась за Бонни. При этом у меня был единственный повод для радости: я надеялась, что меня не увидит никто из знакомых, да и вообще никто, кроме десятка бездомных собак.
Таким манером мы преодолели метров десять и оказались возле одного из заколоченных окон. Тут Бонни затормозил и поднял морду, взглянув на меня очень выразительно. Голос он на этот раз не подал, чтобы не выдать наше присутствие.
Я поняла его взгляд, выпрямилась и осторожно заглянула в щель между досками, которыми было заделано окно.
В первый момент я ничего не смогла разглядеть – за окном было темно. Но постепенно мои глаза привыкли к полумраку, и я увидела полупустую комнату. В дальнем углу, на драном тюфяке, неподвижно лежал человек.
Приглядевшись, я узнала Ивана.
Глаза его были плотно закрыты. Он то ли спал, то ли был без сознания.
Мое сердце забилось от жалости к нему, в носу защипало. Я должна, просто обязана спасти его! Я схватилась за одну из досок, попыталась дернуть…
Бонни предостерегающе зарычал. Потом он слегка прихватил меня зубами за ногу.
– Ты что! – раздраженно прошипела я, отпихнув назойливого пса… и тут я увидела, что Иван в комнате был не один. Возле двери на табуретке сидел хмурый тип в облегающем черном свитере, на плече у него висела кобура с пистолетом.
Видимо, что-то услышав, этот тип поднялся с табуретки и направился к окну.
Я опустилась на корточки и прижалась к самой стене.
– Что там? – донесся из комнаты приглушенный голос.
– Да что-то послышалось… – ответил ему второй голос, прямо над моей головой. – Наверное, собака зарычала… до чего эти собаки надоели! Потравить бы их…
– Ты что! – отозвался первый голос. – От собак большая польза! Они постороннего человека близко не подпустят! Если не порвут на куски, так лай поднимут, а мы заранее услышим… Лучше любой охранной системы!
Выходит, в комнате, кроме Ивана, не один человек, а двое! Хорошо, что Бонни меня предупредил, а то, вместо того, чтобы спасти Ланского, я бы сама попала в лапы к его похитителям…
– Надоело торчать в этой мышеловке! – раздраженно проговорил человек у окна. – Чего мы ждем?
– Нам за это хорошо платят! – оборвал его напарник. – Так что будем ждать, сколько нужно! Хоть неделю!
– Неделю?! Да ты что! Я тут за два дня от безделья с ума сойду! Сидим, как собаки на цепи…
– С ума ты вряд ли сойдешь, тебе сходить не с чего! А насчет недели – это я так сказал, для примера. Инга сказала, что к вечеру документы будут и транспорт…