Открыть ящик Скиннера
Шрифт:
— Очень многие поверят! — фыркает Лофтус. Ха! У нее пронзительный смех и въедливый голос. Она странная, думаю я, какая-то неустойчивая. Лофтус с пугающей легкостью переходит от профессиональных тем к личным. — Результаты эксперимента показали, что двадцать пять процентов испытуемых — а это значимое меньшинство — склонны… — и тут же пауза и резкий поворот: — Не рассказывала я вам про свою валентинку? — Сегодня 14 февраля — День святого Валентина — и Элизабет Лофтус получила открытку от своего экс-супруга, которого она называет «бывшим». Она зачитывает мне текст: «Знаешь, что я в тебе люблю? Все твои фрейдистские оговорки». Лофтус смеется. — Я все еще люблю своего бывшего. Жаль, что он женился на таком ничтожестве.
В 1990 году в жизни Лофтус случилось важное событие. Для большинства жизней невозможно точно указать поворотный момент: они строятся постепенно, состоят из серии событий, только со временем обретающих форму, которую мы можем, да и то не всегда, разглядеть.
— Полностью забыть, что у тебя на глазах произошло нечто чудовищное, а потом неожиданно вспомнить об этом через десятилетия? — говорит Лофтус. — Глубоко запрятать все подробности, а потом как при фотовспышке восстановить их в уме со всей точностью? Сомневаюсь. — Лофтус не оспаривает сам факт травмирующего события («конечно, дети страдают от рук взрослых»); она не верит только в то, что воспоминание могло быть полностью скрыто от сознания, но сохранено во всех деталях в какой-то внутренней капсуле, подобно ушедшему на дно сундуку с сокровищами, который в один прекрасный день открывает взгляду сверкающие изумруды и блестящее золото. Когда дело касается памяти, говорит Лофтус, блеск быстро тускнеет. Она сама наблюдала, как воспоминания могут быть искажены; ее ранние эксперименты показали, что со временем они стираются. Этот же человек, Джордж Фрэнклин, мог быть приговорен только на основании воспоминаний его взрослой дочери, извлеченных из неведомых глубин руками врача, последователя «Нью Эйдж», применявшего внушение. Внушение! Это личный гоблин Лофтус. Люди настолько внушаемы, их кожа еле прикрывает кости и мышцы, так что проникнуть внутрь может что угодно. Страшновато…
Итак, Лофтус свидетельствовала в пользу Джорджа Фрэнклина, убеждала жюри, что воспоминания Эйлин не могут рассматриваться как точные — не по вине Эйлин самой по себе, а потому, что такова механика памяти, которая ржавеет под дождем. Во время самого знаменитого суда десятилетия Лофтус говорила о том, что разум смешивает факты и вымысел в процессе своего нормального функционирования, что ее испытуемые в лаборатории делали красный сигнал желтым, помещали амбары туда, где их никогда не было, вспоминали черные бороды на бритых подбородках. Эйлин рассказывала о том, что видела камень, которым ее отец раскроил череп ее лучшей подруги Сыозан, видела, как блеснуло на солнце кольцо у него на пальце, видела умственным взором кровь и что-то голубое…
— Неправда, — сказала Лофтус. — Обо всем этом Эйлин позже прочла в газетных сообщениях.
Присяжных это не убедило, они не согласились с Лофтус, и она отправилась домой, проиграв дело. Она утверждает, что именно это событие определило ее дальнейшую работу. Фрэнклин был осужден за изнасилование и убийство лучшей подруги дочери через двадцать лет после гибели девочки, и Лофтус почувствовала, как ее охватывает холод.
— Моя миссия, — говорит она мне, — моя миссия в жизни с тех пор и навсегда — помогать невинно осужденным. Я поняла, что разговоры о сигналах светофора и амбарах не будут приниматься во внимание, особенно в новом климате в стране, когда лечение для восстановления памяти стало так модно и все поверили в реальность вытеснения [42] воспоминаний. Я поняла, что мне нужно доказать не только то, что воспоминания можно исказить, — это, видит бог, я доказала, — но и что возможно создать у человека совершенно ложные воспоминания. — Эти слова Лофтус произносит с особым чувством: гоблин жаждет показать трюк. Элизабет Лофтус получила докторскую степень в Стэнфорде, она великолепный математик и обладает даром нащупать пульс современной культуры, чтобы потом заразить ее спорами собственных убеждений. И должна сказать, многие из ее убеждений хороши. Некоторые — похуже. В целом она такая же, как и большинство из нас, только в несколько раз больше — смесь интеллекта и слепоты, множество чувствительных точек.
42
Вытеснение — форма психологической защиты, посредством которой неприемлемые для личности воспоминания, чувства, желания становятся бессознательными, сохраняя при этом свои эмоциональные и психовегетативные компоненты.
Лофтус выступала в суде по делу Фрэнклина в 1990 году, подвергнув сомнению достоверность воспоминаний Эйлин. За несколько лет до этого вышла в свет книга Эллен Басе и Лауры Дэвис «Смелость, чтобы исцелиться: руководство для женщин, в детстве переживших сексуальное насилие», сразу ставшая бестселлером.
— Еще были обвинения в сатанинских культах, — говорит Лофтус. — И ни разу, ни единого разу ФБР не нашло и следа доказательств.
Совпадение факторов… Книга Басе и Дэвис. Суд над Фрэнклином. Но больше всего — письма со всей страны от пожилых родителей, которые знали, что Лофтус защищала Фрэнклина, и молили ее о помощи. Старики писали о том, что дети обвиняют их в гротескных сатанинских обрядах — эти обвинения были фантастическими и совершенно абсурдными, но тем не менее они разрушали семьи и погружали в отчаяние отцов и матерей, клявшихся в своей невиновности.
— Мой дом стал для этих людей пересадочной станцией, — говорит Лофтус, — а счета за телефонные разговоры каждый месяц приходили на сотни долларов. Я понимала, что не смогу помочь несчастным, если научно не докажу, что разум не только искажает реальные воспоминания, но может создавать совершенно фальшивые. Я хотела экспериментально доказать такую возможность. Но как? Все эти этические ограничения — боже, сколько же появилось комитетов по этике, которые, не дают делать абсолютно ничего! Стоит провести невинный психологический эксперимент на людях, и вас уподобят врачу, отказавшемуся лечить сифилис. — Лофтус усмехается. — Лучше всего было бы снабдить испытуемых ложным воспоминанием о сексуальном насилии, но это неэтично, поэтому мне пришлось думать и думать: как создать экспериментальную ситуацию, которая касалась бы травмы, но не была травмирующей. Мне потребовалось много времени. Я рассмотрела столько различных сценариев!
— Каких? — спрашиваю я.
— Боже мой, — пожимает плечами Лофтус, — я уж и не помню.
А потом она догадалась: как экспериментально создать у человека ложные воспоминания, не нарушив правил этики. Лофтус и ее студенты разработали программу «Потерявшийся в молле», трюк, отражающий как общенациональные, так и индивидуальные странности.
Эксперимент состоял из нескольких фаз. Во время пилотного исследования Лофтус предложила своим студентам во время каникул попытаться создать ложные воспоминания у их братьев и сестер, записать разговоры на пленку, а после каникул представить ей записи. Эта часть программы показала, как легко факты меняют форму под грузом вымысла. Для основного же эксперимента Лофтус с помощью своей ассистентки Жаклины Пикрелл привлекла двадцать четыре участника. Для каждого из них был приготовлен небольшой буклет, куда входили описания трех действительно имевших место событий из детства испытуемого (информация о которых была получена от членов его семьи) и одного вымышленного — как испытуемый в детстве потерялся в молле. Эти вымышленные описания, каждое в один абзац, были составлены с помощью родственников испытуемого, согласившихся участвовать в розыгрыше. Участников эксперимента приглашали в лабораторию, предлагали прочесть буклет, а потом сравнить его содержание с собственными воспоминаниями. Если воспоминаний не оказывалось, нужно было просто написать: «Я этого не помню».
Больше всего поразили Лофтус не полученные статистически значимые результаты, а те подробности, которые сообщали некоторые испытуемые по поводу своих ложных воспоминаний.
— Меня просто изумили те подробности, которые придумали и в которые поверили участники эксперимента, — говорит Лофтус, но в ее голосе звучит не изумление, а удовольствие, словно ей удалось докопаться до сути сказки, найти в мозгу то место, где рождаются мифы. Во время пилотного исследования, например, Крис, которого его старший брат Джим убедил, будто тот в возрасте пяти лет потерялся в молле, пересказывал вымышленный эпизод красочно и с чувством. Через два дня после того как фальшивое воспоминание было имплантировано, Крис рассказывал: «Я тогда ужасно перепугался, что никогда больше не увижу свою семью. Я понимал, что попал в беду». Еше через день Крис вспомнил, как его ругала мать: «Я помню, как мама говорила мне, чтобы я никогда больше такого не делал». Через несколько недель ничего не подозревающий Крис появился в лаборатории и преподнес выросший из маленького семечка, которое заронил его брат, роскошный яркий благоухающий цветок, настоящую искусственную жемчужину: «Сначала я был вместе со всеми, а потом, кажется, отошел к прилавку с игрушками… и тут я потерялся, стал оглядываться и подумал: «Ну я и влип». Ну, вы понимаете… А потом… потом я подумал, что никогда больше не увижу своей семьи. Ну я и перепугался! А тут еще тот старик в синих фланелевых брюках подошел ко мне… Он был старый и лысый, с венчиком седых волос, и в очках…»