Открытие Франции. Увлекательное путешествие длиной 20 000 километров по сокровенным уголкам самой интересной страны мира
Шрифт:
« – Ваш осел очень старый? – спросил он.
Я ответил, что, по-моему, нет.
Тогда он предположил, что мы пришли издалека.
Я сказал, что мы лишь недавно вышли из Монастье.
– И вы идете так! – воскликнул он, откинул голову назад и долго от души смеялся».
Крестьянин в зеленом фраке жил в мире, где человеку ничего не стоило пройти 50 миль в день. Простой урок, который дает басня о зайце и черепахе, был легко забыт людьми, которые всю жизнь путешествовали лишь сидя. К середине XIX века исчез целый мир транспортных средств, для которых двигателями были сами люди.
Ходьба была лишь одним из средств такого передвижения. Жители болот Пуату ходили по своему залитому водой миру на ходулях из ясеня, которые имели высоту 15
Во многих местностях Франции обычная шкала скоростей была перевернута. На пересеченной местности лошадь или карета двигались медленнее мула, а мул медленнее человека. Туристов, ехавших верхом на лошадях, часто сопровождали пешие проводники. В тех местах Альп, куда никогда не доберутся дорога или рельсы, люди пользовались снегоступами (лыжи там стали известны только в 1891 году). Четыре или пять человек двигались цепочкой один за другим. Каждый по очереди шел впереди: так усилия делились на всех. Шипы, прикрепленные к деревянным дощечкам и к копытам лошадей, помогали переходить через ледники и работать на почти вертикальных лугах.
На холмах и горах первостепенную роль в хозяйственной жизни играли виды транспорта, в которых использовалась сила тяжести. В лесах Вогезов иногда раздавался странный скрип, который был слышен на очень большом расстоянии. До 1940-х годов тот, кто шел по лесу, иногда видел, как среди деревьев неуклюже катится лесной житель с бледным лицом, привязанный к огромной, как башня, поленнице бревен. Эта «башня» весила 21/2 тонны. Сани, на которые были уложены бревна, назывались raftons в Лотарингии и schlitte в Эльзасе. Сани эльзасских саночников-schlitteurs катились по деревянным дорогам. Составы длиной до десяти саней скользили на смазанных жиром ясеневых днищах по деревянным желобам-виадукам, которые стонали под их тяжестью. Эти деревянные трассы, состоявшие из длинных и пологих наклонных участков, петляли среди гор, пока не достигали притоков Рейна. Дальше бревна отправлялись по воде в Страсбург и Кольмар. Сани (schlitteurs) не имели никаких тормозов, кроме собственных ног. По бокам трасс стояли деревянные кресты, отмечая места смерти тех, кто погиб в несчастных случаях.
Сейчас, когда тормоз стал нормой для большинства транспортных средств, такой транспорт кажется более опасным, чем эффективным. Но в то время им пользовались и даже получали от этого удовольствие. Горцы садились на смазанные жиром дороги и, превращаясь в людей-сани, стремительно мчались вниз, в долину. Ботаника, который побывал в Пиренеях перед самой революцией, уговорили присоединиться к одному из этих гравитационных экспрессов. Он жалел лишь о том, что растения мелькают перед глазами слишком быстро и он не может их узнать.
«Мы чувствовали себя так, словно плыли по величавой реке с ровным течением. Иногда нас несло среди такой высокой травы, что мы не видели один другого и кричали, чтобы не разлучиться при попытках обогнуть кусты, гранитные валуны и непредвиденные препятствия. Мы как будто плыли по бурному морю среди рифов и опасностей. Таким образом мы в состоянии близком к бреду вполне благополучно преодолели на невообразимой скорости самые крутые склоны».
До того как появились велосипеды и лыжи, это, вероятно, были самые высокие скорости, которых человеческое тело достигало без помощи двигателя. Определить, какой обычно была скорость саней, можно из рассказа о спуске с северного склона Мон-Венту после паломничества. Каждый год 14 сентября на этого «провансальского великана», чтобы побывать в часовне, где хранились под присмотром отшельника несколько частиц креста, отправлялись паломники. На подъем уходил почти весь день, но возвращение было потрясающе быстрым.
«Они просто скатывались вниз, сидя на корточках на приспособлении из двух досок, которое имело 3 пяди в длину и 3 в ширину [45] . Если они ехали слишком быстро или приближались к пропасти, они втыкали палку в землю перед собой и резко останавливались. Так они спускались вниз меньше чем за полчаса» (Мистраль).
Паломник на доске, спускаясь с высоты больше 5 тысяч футов, проезжал 13 миль со средней скоростью выше 26 миль в час, то есть тратил на спуск примерно лишь на восемь минут больше, чем велосипедист современной гонки «Тур де Франс».
45
Пядь – 9 дюймов, или 22,8 сантиметра. (Примеч. пер.)
Если правильно отрегулировать спидометр истории, взгляд на прогресс как на движение по прямой окажется таким же недостоверным, как расписание транспорта в XIX веке. В 1830-х годах предполагали, что от Парижа всего двадцать пять часов пути до порта Кале и тридцать шесть часов до Лондона. Но эти цифры обманчивы. Это были рекордные скорости, они не отражали точное время движения. Компании, которые перевозили пассажиров в дилижансах, составляли свои расписания для того, чтобы привлечь клиентов, а не для того, чтобы они стали историческими документами. Они всегда указывали время при идеальных условиях пути и не включали в него часы, проведенные в ожидании, пока сменят лошадей и подадут путешественникам еду. Кроме того, это время рассчитывалось для самых быстрых дорог. В действительности время поездок сильно отличалось в разных частях страны, даже в соседних. Если бы существовала карта Франции, на которой размер изображаемой местности соответствовал бы времени необходимому, чтобы доехать туда из Парижа, север и северо-восток страны были бы сжаты и долина Роны подтянулась бы к Парижу. Но на западе был бы огромный полуостров (Бретань), а в центре и на юге – огромные выпуклые субконтиненты. Большие участки Лангедока и средиземноморского побережья вытянулись бы далеко в океан. Лондон был бы ближе к Парижу, чем почти вся долина Луары.
Судя по рассказам путешественников, время их поездок никогда не соответствовало графику. Случай, о котором сейчас пойдет речь, имел место в 1736 году, но мог бы произойти в любое время до середины XIX века. Однажды летом этого года в центре Страсбурга молодой художник-гравер из Германии ждал скорый дилижанс до Парижа: он хотел попытать счастья во французской столице. Этот художник по имени Иоганн-Георг Вилле и его друг прошли до Страсбурга 160 миль – из Узингена, который находится по другую сторону от Франкфурта. Когда они пришли на место, то зарегистрировали чемодан Вилле в конторе транспортной компании и решили подняться на колокольню Страсбургского кафедрального собора, которая тогда была самой высокой точкой города. С вершины колокольни друзья увидели всю Эльзасскую равнину и горы Вогезы, по которым их дилижанс скоро будет мчаться к Парижу.
Осмотр достопримечательностей и прощальный завтрак продолжались слишком долго. Когда они появились на площади, дилижанс уже ушел и успел проделать большой отрезок пути. Следующая его остановка была в Саверне, который находился на расстоянии 25 миль к северо-западу.
«Что мне оставалось делать? Единственным возможным решением было бежать за ним. Перед этим прошел дождь, и на дороге кое-где еще были лужи. Галька была скользкой, а единственной моей опорой была моя слабая шпага. От Страсбурга до Саверна 7 лиг. Я прошел это расстояние, как можно дольше не останавливаясь для еды или питья, но догнал дилижанс, лишь когда тот уже въезжал во двор гостиницы в Саверне, где должен был остановиться на ночь».