Открытие Вселенной - прошлое, настоящее, будущее

Потупа Александр

Нечто похожее, хотя и на ином уровне, происходило впоследствии в науке. Аналогия с волнами на поверхности воды толкнула Гюйгенса к созданию волновой теории света, аналогия с резонатором (точнее, с задачей о собственных частотах заключенных там волн) послужила де Бройлю основой для объяснения боровской модели атома и открыла дорогу к квантовой механике. Количество примеров можно было бы заметно увеличить, но суть не в этом. Важно то, что старт всякой принципиально новой идеи объяснения явлений лежит в удачной аналогии.

Другое дело, что выбранная по аналогии модель, попав в новые условия, начинает преобразовываться и иногда очень существенно, более того, в ряде ситуаций она сильно преобразует и смежные с ней комплексы знаний.

В свое время модель Галактики рождалась из аналогии с коперниковской картиной Солнечной системы — первоначально

думали, что наше светило занимает практически центральное место в гигантском коллективе звезд. Дальнейшие наблюдения показали, что принадлежность Солнца этому коллективу несомненна, однако оно является весьма заурядной периферической звездой.

Вообще, лишь в рождающихся областях науки стартовые аналогии выступают в незамаскированном виде. Довольно элементарными выглядят пока аналогии, связанные с обсуждением проблемы Контакта. Разве не служат проекты гигантских фотонных звездолетов прямым продолжением идеи более или менее освоенных ракетных бросков на Луну? Разве не заимствованы схемы радиопосланий внеземным цивилизациям из опыта расшифровки древних текстов?

И это вполне естественный процесс. Другое дело, что во многих случаях мы еще далеки от понимания специфики тех областей, куда эти аналогии приложены. Например, мы слабо представляем себе, уместно ли ставить транспортную проблему в межзвездных и межгалактических масштабах на основе прямой аналогии с земными и ближнекосмическими достижениями, и уж вовсе не уверены в том, что наши сколь угодно хитрые рисунки что-либо донесут потенциальным собратьям по разуму.

Однако, уходя в пограничье неизведанного, мы ничем не можем утешиться, кроме уносимых в себе милых и привычных образов…

В заключение этого раздела хотелось бы подчеркнуть, что аналоговый старт в постижении нового — общий элемент нашей культуры, обусловленный общими законами эволюции познания и отнюдь не специфичный для естественных наук [4] . В иных областях человеческой деятельности этот метод проявляется в гораздо более прозрачной и элементарной форме.

4

Разумеется, аналогии, как и весь процесс познавательного моделирования, имеют древнейшие корни. У истоков современной аналогии первичной гипотезы о сходном описании двух различных явлений — лежит поведенческая имитация в процессе обучения. Преломившись в древнейших производственных операциях, имитация открыла путь к созданию стандартных орудий — таких, чья конечная форма минимальным образом зависит от случайных свойств материала и конкретных приемов изготовления. Стандартные ручные рубила дали старт собственно технологической и, следовательно, вообще целенаправленной трудовой деятельности. Многие исследователи рассматривают эти орудия как важнейший признак появления мышления, т. е. способности к сознательному поведению. Иными словами, метод аналогии восходит к самым ранним этапам формирующегося мышления.

Большинство решений, принимаемых в повседневной жизни, прямо основаны на простых аналогиях со схожими ситуациями — на прецедентах. Сообразительным человеком мы считаем в первую очередь того, кто достаточно быстро и не слишком поверхностно выбирает подходящие прецеденты. В более изощренном виде это явление играет ведущую роль, например, в юриспруденции. Непосредственно из стартовых аналогий вытекает техника построения образа в литературе, живописи, музыке, но разумеется, методы преобразования исходного материала здесь зачастую еще сложней, чем в естественных науках.

В общем, внимательный взгляд всюду обнаружит мерцание аналогий в период создания чего-то нового.

Тем большее удовольствие доставляют раскопки исходного образа под грудой мифологизмов или сложных математических конструкций.

Картина Вселенной и мышление

Здесь мы попробуем очень кратко обрисовать модель эволюции взглядов на строение Вселенной, принятую в этой книге.

По-моему, самое важное, что следует почувствовать читателю, — глубокая связь между развитием этих взглядов и эволюцией типов мышления, то есть систем организации знания. Это важно не только потому, что, в общем-то, любопытно хоть в некоторой степени взглянуть на древние представления глазами древних, но и в смысле оценки перспектив. Ибо самое замечательное и фантастическое в нашем будущем спрятано именно в грядущей перестройке мировоззрения в целом, видимо, с неизбежностью, вытекающей из серьезной постановки проблемы Контакта.

Мы примем сравнительно простую схему доступной историческому анализу эволюции типов мышления — всего три этапа:

1. Магико-тотемический.

2. Религиозный.

3. Научный.

Это деление очень условно и, как говорится, подставлено всем ветрам критики. Во-первых, тотемизм и магические ритуалы вполне можно рассматривать как примитивные формы религии. Во-вторых, мы все время будем иметь в виду в основном ту часть магии и религии, которая пыталась трактовать естественнонаучные проблемы, хотя обособить эту часть очень трудно — совсем не то, что изложить независимо различные научные дисциплины, скажем, физику и психологию. И, наконец, отмеченные этапы сильно перекрываются. Религия сосуществует с магией и тотемическими пережитками, во многом ассимилируя их, и в то же время пытается сосуществовать с наукой, определенным образом разделяя сферы влияния на человека и человеческие коллективы.

По поводу схемы стоит сделать пару полезных уточнений. Прежде всего, выделение этапов эволюционного процесса (в частности, мышления) — это всегда какое-то разрезание живой эволюционной цепочки. Фактически этапы перетекают друг в друга, и это перетекание, непрерывность процесса, можно попытаться уловить более детальной схемой, где дополнительно присутствовали бы, скажем, магико-религиозный, религиозно-магический и научно-религиозный этапы. Такая схема, разумеется, лучше бы отражала реальное развитие мышления, которое на длительных исторических интервалах фактически было смешанным. Но, как говорится, нет предела уточнению звеньев того или иного процесса развития, и мы попробуем обойтись наиболее простым трехэтапным вариантом схемы. С трудностями, связанными с разрезанием эволюционных цепочек, мы еще не раз столкнемся.

И еще один момент. Мы часто будем говорить об одних и тех же этапах в мировоззрении и мышлении, но важно не склеивать сами понятия. Мировоззрение — это целостная система обобщенных представлений об объективной реальности, своеобразное синтетическое отражение реальности в информационной системе социального организма определенного уровня сложности. Социальные организмы способны прогрессивно развиваться, осваивая новые рубежи практики и соответственно усложняясь. При этом, разумеется, эволюционизирует и мировоззрение — представления о реальности приводятся в соответствие с новыми рубежами практики, как бы адаптируются к ним. И вполне естественно связывать крупномасштабные преобразования мировоззрения с основными этапами становления человеческого общества, прежде всего — с радикальными изменениями способов производства и организации производительных сил. Тип мышления — это уже проекция мировоззрения на личность, та нормировка индивидуального мировосприятия, которую общество неизбежно дает каждому своему члену в процессе обучения и дальнейшей деятельности. Разумеется, под личностью в данном случае понимается некий усредненный субъект познания, идеальный носитель общественного мировоззрения. Для реальной личности с ее индивидуальными особенностями (включенностью в ту или иную сетку социальных связей, психологической уникальностью) законы проекции мировоззрения исключительно сложны. Поэтому даже в самых передовых обществах можно встретить людей, чье мышление состоит из сплошных мировоззренческих атавизмов, людей, которые при подходящих обстоятельствах способны весьма отрицательно влиять на общественный прогресс, сковывая производство реальных ценностей материальных и духовных… В целом, мировоззрение и мышление тесно связаны, их эволюция в значительной мере синхронна, и в ней можно выделить единые этапы.

Истинный смысл рассмотренного здесь трехэтапного членения — в сопоставлении характера знания и мышления с уровнем развития социальных организмов, поскольку всякое знание социально по своей природе.

Первобытный человек сначала практически не выделял себя из среды обитания. В сущности, по мере выделения он и становился человеком. Среда отражалась в нем совокупностью определенных реакций на его поведение, на попытки приспособиться и выжить, прежде всего — добыть пищу. Многократное повторение операций по добыче пищи, поиски укрытий, изготовление орудий, забота о потомстве — все это закреплялось, создавая оптимальные стереотипы поведения.