Открытия, войны, странствия
Шрифт:
Охота приняла теперь еще более агрессивный характер. Главное было — не наступить на утенка, когда тот под водой, и не очень загонять его, чтобы утенок не задохнулся от усталости. В конце концов договорились поделить озеро…
И удача справедливо распределила между ними утиное семейство. Через полчаса три насмерть перепуганных утенка копошились в шалашике из ивовых прутьев на берегу адмирал-генералиссимуса и три — во Владькиной рубашке на Владькином берегу.
Домой пришли врозь.
В углу Петькиного двора стояла старая, покосившаяся клетушка, в
Но долго наблюдать за утятами им не пришлось.
Явилась Светка. Подобной делегации Петька никак не ожидал и растерялся.
— Мальчики, ну разве так можно! — затараторила Светка. — Вы же их разлучили! Они же вместе должны быть!
Никита глянул на Петьку. Но Петька молчал, и Никита хмыкнул:
— Нужно им вместе! Им и так хорошо.
— А если у вас заберут сестренку — это хорошо? — спросила Светка.
— У меня нет сестренки, — сказал Никита.
— Ну, как бы.
— А что «как бы»? Нет — и все.
— Ну, может, у вас одни мальчики, а у нас девочки! Никита даже глаза выпучил.
— А зачем им девочки?
— А может, наоборот, — у вас все девочки?! — догадалась Светка.
Это озадачило Никиту.
— Пусть тогда несут своих мальчиков, — сказал Петька, спокойствия ради дважды дернув себя за чуб.
— Давайте полдня у нас, полдня у вас! — сказала Светка.
— А как мы их пометим? — спросил Никита.
— А если то у нас, то у вас — зачем метить? Общие!
— А ночевать где? — уточнил дотошный Никита. Светка не подумала над этим.
— Ну, давайте сегодня у нас, завтра у вас… — предложила она, и голос ее почему-то задрожал.
Петька прикинул, что сегодня осталось всего полдня, г завтра утят можно взять спозаранку, и согласился:
— Ладно… Только у нас вот — вода.
— А у нас тоже вода, мальчики! — обрадовалась Светка. — И рыбки! А Владик упрямится! Пусть, говорит, они к нам первые! Глупость, правда? Это ж все равно? Кто первый, кто второй. А утят надо жалеть!
Посадили утят в корзинку, молча пошли за Светкой к сопляковской усадьбе. Молча высадили свою тройку в оцинкованное врытое посреди двора корыто с водой, молча сели рядом с корытом.
Все условия объединения разъяснила Светка.
Надо было наловить еще рыбешки. Никто никого не хотел оставлять во дворе. Пошли к реке вчетвером, оставив утят под наблюдением нейтральной Светки.
Возвратились и опять молча сели возле корыта. Только Светка без конца болтала, как будто уж такое дело сделали — объединили утят. Ничего они не понимают, хоть врозь, хоть вместе их. На всякий случай, правда, — пусть…
Отвечает не Главный
Как ни ждешь эти письма — приходят они всегда внезапно…
— Ай-ей! Петр Саныч!
Никита и Петька обомлели. Да и остальные тоже — все, кто сидел возле деревянного корыта на Петькином дворе, куда, в соответствии с уговором, были рано утром перемещены утята.
Все обомлели надолго, Никита и Петька на секунду.
Матвеич снял кепку, выглядывая из-за забора, утер пробуревшей ее подкладкой лоб, щеки, лысый затылок, поставил на забор сумку, изрек:
— Пошта доставляится адрисату завсегда тошно и в срок.
Петька, неожиданно бледный, медленно, как будто ничего не случилось, подошел к забору. Никита — рядом.
Матвеич достал конверт, достал неизменную, тетрадку. Матвеич любил порядок и за каждую весточку заставлял расписываться. Без подписи о получении выдавались только похоронки в войну.
Петька тщательно вывел свою фамилию.
— Счастливых приветов! — откланялся Матвеич.
— До, свидания! — сказал Никита.
Петька сунул письмо за пазуху. И, холодное вначале, оно стало жечь грудь.
Возвратились и сели возле корыта.
— Чевой-то вам, а?.. — глотнув воздух, спросил Мишка.
— Это вы опять в путешествие, мальчики, да? — спросила Светка.
Петька сделал движение, чтобы встать и скрыться в доме. Удержался.
— Это мы насчет природы: ботаники, алгебры… — туманно разъяснил Никита.
И весь день прошел для Петьки в каком-то необъяснимо розовом тумане. Письмо жгло его, а все сидели вокруг корыта, будто связанные одной невидимой нитью. Светка умолкла после двух-трех безответных вопросов и глядела выжидающе: не может же быть, чтобы молчание и неизвестность тянулись бесконечно… Но они тянулись и тянулись.
Спасение пришло в лице Владькиной матери.
— Боже мой! — воскликнула она от калитки. — Эти утята сведут всех с ума! Вы умрете с голоду!
А утята были вовсе ни при чем.
Владькина душа оставалась возле корыта, когда мать уводила его тело. Мишка поюлил, поюлил, оставшись один после ухода Владьки, но под выразительными взглядами путешественников понял, что надо исчезнуть на время. Что-то промямлил, потоптался на месте и по какой-то замысловатой кривой вышел за ворота…
Они вскрыли письмо в сараюшке, при свете фонаря.
А Мишка через пять минут возвратился назад и, грустный-грустный, лишь изредка через плечо поглядывая на сараюшку, уселся рядом с Колькой тетки Тать-яниным, который на этот раз для всех был не в счет…
«Дорогие друзья!
Исполняю вашу просьбу. Но мне кажется, найденный вами текст не имеет смысла. Вот дословный его перевод…»
Первые три фразы означали:
«Вышел лес голубой дерево радость Адам.
Убить назйд скоро лошадь пришелец.
Тронул жизнь палестинец меч верблюда неверный».