Откуда берутся дети?

Риз Екатерина

— Хорошо…

Ксения улыбнулась, погладила его по волосам и мягко поцеловала в губы. Андрей гладил её по спине, а она начала легко двигать бёдрами. Говоров откинул голову на подушки сиденья, опустил руки на её ягодицы.

— Так ты думала о сене?

— О сене… нет… не думала…

— Лгунья.

После этого они уже не разговаривали. Андрей расслабился, откинувшись на подушки, удерживая ладонями её бёдра, и позволил ей двигаться в медленном гипнотическом темпе.

Они не спеша обменивались поцелуями, а

Ксения гладила его по груди, прикасаясь к соскам. Они не торопились, позволяя страсти разгореться полностью, и наслаждались переполнявшими их чувствами. Ксения потеряла счёт времени, все мысли, тревожащие и волнующие, покинули её, и вот наконец Андрей перевернул её, прижал к подушкам, лёг на неё, раздвинул бёдра и стал двигаться быстро и уверенно.

Потом Говоров осторожно высвободился и завернул её в халат, помогая сесть. Она казалась сонной и чуточку удивлённой, когда прижалась к нему, тёплая и нежная. Андрей глубоко вздохнул. Поднял голову и посмотрел на звёздное небо.

— Хорошо-то как, Ксюш… Как хорошо, когда всё так просто. Ты не замёрзла?

Она покачала головой и прижалась щекой к его груди. Тоже вздохнула и улыбнулась.

Они посидели в молчании несколько минут, прислушиваясь к ночным не городским, и оттого таинственным и чарующим, звукам. Дул лёгкий прохладный ветерок, остужая разгорячённые тела, и через какое-то время Ксения всё-таки передернулась от проникнувшей под халат прохлады. Андрей заметил и тут же встал. Поднял с земли свою футболку и её ночнушку и протянул девушке руку.

— Пойдём в дом, дрожишь вся.

Ксения в дом не хотела. Не хотела, чтобы всё закончилось так быстро, предпочла бы посидеть на этих качелях ещё, пусть и дрожала бы от холода, но зато могла бы прижиматься к Андрею…

Перепугавшись собственных мыслей, она резко поднялась и запахнула халат, сунула ноги в тапочки. Но поднявшись на крыльцо, Андрей приобнял её за талию и потянул в сторону террасы. Ксения опасливо глянула на дверь, которая вела на кухню, но та была плотно закрыта, хотя это совсем не успокоило. Махнув Говорову рукой, она проскользнула в дом, на цыпочках прокралась к родительской спальне и осторожно заглянула, потом зашла к сыну, прикрыла окно.

Войдя на террасу, замерла в дверях. Было темно, Ксения посмотрела на постель, точнее на очертания кровати, даже Андрея на ней не видела, слышала только его дыхание. Постояла немного, переминаясь с ноги на ногу, потом закрыла дверь на крючок и, не чувствуя под собой ног и дивясь собственной безрассудности, прошла к постели. На железной спинке рядом с футболкой Говорова висела её ночнушка. Просто висела и вызывала этим в душе оторопь.

— Который час? Ты посмотрела? — тихо спросил Андрей.

— Половина второго.

Он хмыкнул.

— Значит, у нас ещё есть немного времени. Иди ко мне.

Ещё две недели назад она бы прошла бы мимо Говорова на улице, если

бы случайно встретила. Прошла бы мимо и головы не повернула, потому что помимо работы он не интересовал её никак. И это было правильно. А то, что она делает сейчас — откровенное безумие. Тогда почему же она так волнуется, а от звуков его голоса подгибаются колени?

Он заставил её вспомнить о том, что когда-то она в себе похоронила. Он заставил её вспомнить о том, что она женщина. А женщине нужен мужчина. Чтобы он прикасался, ласкал, доставлял удовольствие, чтобы она с замиранием сердца ждала его прихода домой, наступления ночи, первого прикосновения.

Но это не влюблённость. Конечно же, нет, это было бы попросту глупо. Это чистой воды физиология.

Настроив себя на такие мысли, Ксения перебралась через ноги Андрея и легла рядом с ним. Положила голову ему на плечо и улыбнулась, когда почувствовала его руку, уверенно обнимающую её.

— Все спят?

— Спят. Я дверь заперла.

Он хохотнул.

— Не лишняя предосторожность. Ксюш…

— Что?

Андрей вздохнул, довольно маетно.

— Знаешь, сегодня, когда мы вернулись… мне показалось, что ты раскаиваешься. Скажи мне, раскаиваешься?

Ксения положила ладонь на его грудь и осторожно провела пальчиком.

— Я не раскаиваюсь. И это меня пугает.

— Что именно?

Она помолчала, потом чуть недовольно проговорила:

— Зачем ты задаёшь мне эти вопросы?

— Да потому что мне не всё равно. Было бы всё равно, я бы не спрашивал.

Ксения села на постели, подогнув под себя ноги, и привалилась спиной к стене. Принялась теребить пояс халата.

— Что именно, — повторила она за ним. — Меня пугает то же, что и тебя. По крайней мере, должно пугать. Или тревожить. Что-то должно.

Андрей заложил руки за голову и стал смотреть на неё.

— Ничего меня не пугает. А вот за тебя я переживаю.

Она грустно рассмеялась.

— Ты не волнуйся. Я же не глупая, не мечтательница, сказок уже давно не сочиняю, только читаю иногда.

Андрей слегка нахмурился.

— Это ты к чему?

— Да к тому, что ничего я не жду. Можешь даже не говорить ничего. Я знаю, что завтра мы вернёмся в Москву, и всё станет, как прежде. Я знаю своё место, ты не волнуйся.

От её слегка пренебрежительного тона стало горько. Андрей разглядывал её тёмный силуэт, а потом вдруг спросил:

— А у тебя кто-нибудь был? После него?

Её рука взметнулась вверх, к лицу, и вдруг замерла. Андрей даже услышал, как Ксения громко сглотнула. Она молчала, а он качнул головой.

— Что же он такого сделал с тобой?

Кашлянула, а потом попыталась перелезть через него.

— Я, пожалуй, пойду спать.

Андрей согнул ногу в колене, преграждая ей путь, обнял и прижал к себе, хотя Ксения попробовала сопротивляться.