Откуда я иду, или Сны в Красном городе

Малозёмов Станислав Борисович

А кто предает? «Преданные» люди в первую очередь: любимчики, ученики, сотрудники, подчиненные и все те, в кого вы вложили душу, силы, время и деньги. Закономерность здесь такая: чем больше благодеяние, тем сильнее предательство. Распространено предательство повсеместно. Практически каждый испытал его на себе. Предавали то дети, то родители, то друг, то любимый ученик. Если предавший получает удовольствие от того, что он предал и стал значительнее, выше обманутого, то он, конечно, вор. Он украл самое ценное, духовное – веру в него, доверие, уважение и любовь. Только вот любое предательство не надо путать с отступничеством.

Отступничество, это всего-то отказ от общения с прежде близким тебе человеком или группой людей. Апостол Петр трижды отрекался от Христа, но пользуется уважением до сих пор. Иуда предал Христа только один раз, и этот поступок стал символом предательства.

Подробно грех этот описывается в «Божественной комедии» Данте. В девятом круге в четырех рвах мучаются предатели. В первом рву, который он назвал по имени Каина, убившего своего брата Авеля, маются в страданиях предатели родных, во втором рву – предатели родины и единомышленников, в третьем – предатели сотрапезников, в четвертом – самые гнусные предатели своих Учителей. Именно в этом рву корчатся от мук Иуда, Брут и Кассий. Они воры. Они украли самое ценное – духовную веру в совесть, порядочность и честь. Предательство больно ещё и потому, что отнимает у вас иллюзию собственной исключительности. Описать эту иллюзию можно просто: «ничего такого не может случиться со мной, ведь это же я!». Крах этой иллюзии ужасен. Оказывается, «такое» случиться может и с тобой, таким уникальным и неповторимым. И теперь нужно мстить? Или что делать?

Месть не поможет. Она совсем не отменяет того, что сделали вам. А поэтому вы всегда в толпе обманутых. Подумайте: что же вы сделали такого, что заставило близкого человека столь ужасно вам навредить? Стало быть, были причины? А когда найдете ответ, попросите прощения за свою долю неправильного, которое спровоцировало предательство. Вам обязательно станет легче. И сами простите вора для спокойствия вашей совести. Для него и так уже готова кара Высших сил. От неё ещё никто не смог спрятаться…»

Очнулся Виктор Сухарев когда светало. Сон запомнил весь слово в слово.

– Интересно всё. Полезно – несомненно. И, главное, я могу пересказать этот текст как свой. Но кто же мне его во сне диктует? Ну, не Господь же. Зачем я ему? У него весь мир под ногами. И то он, всемогущий, и сам-то выправить его толком не в силах. А может, это моё личное сознание со мной говорит во сне? Оно же наяву не свободно. То одно, то другое… Всё требует сперва думать, а потом делать. Но почему эти философские словесные видения начались только здесь, в Красном захолустном городке Кызылдале? Странно. Да…

Он умылся, оделся и уже почти ушел в буфет, где кефир и сладкие булочки, но в дверь постучали. На пороге стоял Жора Цыбарев.

– Случилось что-то? – спросил Виктор.

– Ты же обещал, что сегодня поедем утром в Зарайск мою жену уговаривать вернуться. Ну, ко мне, блин. Ну, точнее – помирить нас обещал. А потом, если помиримся, и дом построим, да заберу их.

– А чего ты ночью не припёрся? Пошли бы да посидели часа четыре на холодке. Кайф бы получили. И здоровья бы прибыло-прибавилось.

– Нет терпежа, – Георгий приложил ладонь к сердцу. – Я билеты купил на автобус. В девять отправка.

– Блин! – всё, что смог ответить Сухарев. Поскольку Жору глубоко понимал. – Пошли позавтракаем. А то пустое пузо голове не помощник. Не того ещё наговорим. Пошли.

После буфета хорошо стало. И никто из них двоих уже не сомневался, что сегодня семья Цыбаревых восстановится. То есть в мире совершится ещё одна чудесная справедливость.

5. глава пятая

С этой замечательной мыслью о восстановлении семьи Георгия вышли они из гостиницы и сразу попали под лениво начинающий своё гадкое дело степной дождь при ветре с севера. Означало это, что пробежка до автовокзала пробежкой уже не будет. Через пять минут прилетит мокрая красная пыль, добавится к той, которая уже была, расквасит частыми мелкими каплями тротуары и дороги, превратит их в хлюпающее месиво и начнет стекать по стенам домов вязкой жидкостью, похожей на кровь. А до автовокзала надо будет уже стараться успеть доползти. Рейс на Зарайск в связи с переменой погоды никто отменять не будет.

– У меня вторые сапоги есть. Размер ног у нас одинаковый, – Виктор схватил Цыбарева за локоть и потащил его на третий этаж. Переобулись. – А вот плаща-накидки брезентового нет у меня. Доползём?

– Не в первый же раз, – отозвался Жора. – Успеем. Ещё час в запасе.

– Едете куда-то? – спросила дежурная по этажу. Потому, что одеты оба были в выходные костюмы и сумку большую спортивную несли вдвоём. Там лежали две пары туфель на толстой подошве да подарки для жены Георгия Татьяны – отрез шерстяной на красивое синее платье и Машке, дочери шестнадцатилетней, купил Жора набор серёжек с разными камнями. От бирюзы до граната. И большую коробку ещё вёз он обеим в Зарайск с прибалтийскими латвийскими духами и мылом «Dzintars». В горкоме партии Кызылдалы на первом этаже был маленький магазин. Жора попросил своего приятеля, инструктора горкома, купить. Самому туда не пройти. Милиционер на входе завернёт обратно. А приятель был хороший. Они на рыбалке пару лет назад познакомились и общались иногда.

– В Зарайск. Через час автобус, – на ходу ответил Сухарев.

– Тогда вот палки лыжные мои возьмите, – дежурная метнулась в свою комнатку.– Я на сутки заступила, а утром завтра муж на машине в рейс едет. Заскочит, меня домой отвезёт.– Так мы их потом как вернём? – остановился Жора. – Не шарахаться же нам с палками по городу. Не поймут. Можно в автобусе оставить, но потом именно на нём же и уехать. Если получится.

– Скажете шоферу. Сергей его зовут. К нам и в Зарайск один автобус ходит пока. Пусть на нашем автовокзале оставит в милицейском опорном пункте. А муж, Гена, заберёт по пути. Он на трассу всегда как раз мимо едет. Дежурная Валентина Андреевна сунула палки в большую ладонь Сухарева. – Без них по глине мокрой вы не успеете за час. А с палками даже я, толстая, не опоздаю.

Посмеялись. Слегка поругали грязь, глину из руды бокситовой. Потом Валентина Андреевна пошла чай заваривать, а Сухарев с Георгием рванули на автовокзал. Каждому досталась одна палка. И если её воткнуть в землю чуть впереди себя, потом подтянуться, оттолкнуться, то быстрое скольжение метра на три тебе обеспечено. Без палки – это продвижение вперёд на метр максимум. Шагать уверенно, выдергивая сапог из липучки и дожидаясь пока кусок липкой грязи отвалится, а потом перемещать эту ногу на полшага и ту же операцию творить с другой ногой в тяжелом сапоге – это же вполне изнурительное занятие. Пытка, точнее.