Шрифт:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1
Весна в этом году пришла рано. Снег стремительно таял под солнечными лучами, но ночью ещё ощущалось холодное дыхание зимы. Она по-хозяйски рисовала на окнах причудливые узоры и заковывала берег реки в белые оковы, а небо все еще отличалось той глубокой, насыщенной синевой, каким оно бывает только зимой. Но все же изменения уже ощущались в пролетевшем теплом ветерке, в подтаявшей корке наста и пробивающейся из-под снега нежной зелени травы и первоцвета на прогалинах в лесу. Даже птицы и те словно пробудились от долгого сна, заливаясь на все голоса тонкими трелями.
Я с нетерпением ждала потепления. Я всегда была не равнодушна
Правда, в последние дни у меня редко получалось выбраться из дома. В имении готовились к свадьбе. Замуж выходила старшая дочь хозяина и со дня на день мы ожидали прибытия жениха с его семьей и родственниками. Многие служанки и я в их числе, открывали спальни, проветривали комнаты, долго стоявшие закрытыми, перестилали постели, вытирали пыль, мыли окна и занимались прочим весь день напролет. Дом стоял у полноводной реки, по которой ходили торговые корабли, и был довольно большим и богатым, но только треть его использовалась по назначению. Верхние этажи заполнялись, лишь, когда приезжали гости или родные купца, но это бывало крайне редко.
Дочь хозяина, Марена была невероятная красавица. Белокожая, с густыми косами цвета спелой пшеницы, пышногрудая, синеглазая… в отличие от меня, невысокой, худой и темноволосой. Иногда, невольно сравнивая нас, я понимала, что преимущества совсем не в мою пользу. Каштановый цвет волос, как в прочем все темные цвета у нас считались отличительной чертой низшего класса.
Я помню, как попала в дом купца Стиса. Мне тогда едва исполнилось пять лет, мать моя умерла, своего отца я никогда и не знала, и родственники отдали меня в услужение ближайшему богачу, потому что сами были не в силах прокормить меня или просто им был не нужен довесок к своим пятерым сорванцам. Но я не обижаюсь на них за это. У купца и его семьи мне жилось хорошо. Меня не обижали напрасно, правда, платили мало, но зато не надо было тратиться на жилье и пропитание. Маленькой девочкой я пасла гусей, когда подросла, меня определили на кухню. Теперь же, когда из-за приезда гостей в доме не хватало рук, я помогала, где придется и была то уборщицей, то прачкой, то поварихой.
В этот день, когда, как я считаю, начала меняться моя жизнь, я первая увидела приближающихся всадников. Я мыла окно, когда вдали появились несколько верховых. Спрыгнув с подоконника, я крикнула Арлен, девушке, вместе с которой мы готовили спальню родителям жениха:
— Кажется, они едут!
— Неужели! — Арлен шустро подскочила к окну, с любопытством выглянула наружу, — Я бы так хотела увидеть жениха! Говорят, он такой красавец!
— Еще насмотришься, — улыбнувшись, сказала я. Мы с Арлен жили в одной комнате и были довольно близкими подругами, насколько это было возможно. Она была хорошей веселой девушкой с добрым сердцем и работящими руками.
— Неужели тебе не интересно? — Арлен вскинула брови.
Я пожала плечами. Мне, конечно, было любопытно, но не более. Я слышала, что жених нашей Марлены, не смотря на молодость, был храбрым воином и привлекательным мужчиной. Но особого желания непременно увидеть его, я почему-то не ощущала.
Забравшись обратно на подоконник, я домыла окно и бросила мимолетный взгляд на приближающихся всадников. Они подъехали уже достаточно близко, чтобы я смогла их рассмотреть. Это были одетые в доспехи люди. В знак того, что они едут с миром, воины сняли шлемы. Все как
— Хватит пялиться, — один из воинов с силой пнул его в бок ногой. Мужчина согнулся пополам, а толкнувший его приветливо помахал мне рукой. Я с усилием улыбнулась в ответ. Геройства в избиении связанного я не видела, как, впрочем, и страха в глазах этого самого пленника.
— Руд, ты закончила? — позвала Арлен.
— Да, — ответила я. — Хорошо, что мы успели к приезду гостей.
Арлен подхватила ведро и тряпки, которыми мыла пол и поспешила к двери. Я последовала за ней. Закрыв плотнее дверь, мы поспешили на кухню. Дел было невпроворот. Еще предстояло нарезать овощи, ощипать кур и свежевать ягненка, которого будут подавать на ужин. Старая кухарка Хлоя, стоявшая у плиты торопливо махнула мне рукой.
— Сбегай во двор, Руд, — сказала она, — Скажи Тому, пусть поторопится с поросятами. Я его битый час жду, а гости уже прибыли. Чем он там только занимается?
— Иду, — я поспешила через всю кухню, и, накинув на плечи старый плащик, висевший у входа на крючке, выскочила во двор. Там во всю царило оживление. Приехавшие спешивались, конюх отводил лошадей в конюшню, рабы Стиса переносили какие-то сундуки и набитые мешки в дом. Посреди двора стояла карета, очевидно с родителями жениха. Я торопливо прошмыгнула мимо смеющихся воинов. Они распрягали лошадей. Один кивнул мне, и я узнала в нем того самого, которого увидела в окно. А самого пленника очевидно уже куда-то увели, но это меня совершенно не интересовало. Я добежала до свинарника и, услышав жалобные визги, поняла, что Тому ничего напоминать не надо, он и так уже делает своё дело. Поэтому мне ничего не оставалось, как возвратится обратно на кухню к Хлое и начать общипывать кур, которым тот же Том уже давно успел свернуть шеи.
— Ну что он там? — спросила Хлоя, вынимая из печи душистый хлеб. Сладкий аромат моментально разнесся по всей кухне, отозвавшись урчанием в моем животе. Я с сожалением подумала о том, что ужинать предстоит не скоро.
— Режет, — отозвалась я и, скинув плащ, присоединилась к Арлен, которая уже общипывала птиц, усевшись на низком табурете.
Веселье длилось всю ночь. Несмотря на шум, я заснула как убитая и, проснувшись на рассвете, первым делом провела себя в порядок, разбудила Арлен и спустилась на кухню. Скоро гости проснутся и потребуют завтрак. Хлоя уже хлопотала у плиты, я выпила чашку травяного чая и уже промыла пшено для каши, когда на кухню вошел высокий молодой мужчина с рыжими волосами и веселыми голубыми глазами, одетый в красивую длиную тунику, расшитую серебряными узорами. Он огляделся и, заметив нас с кухаркой, направился в нашу сторону. Я проворно вскочила на ноги. Мы с Хлоей поспешили поклониться ему, но он лениво махнул рукой и проговорил:
— Мне нужна женщина, чтобы ухаживать за раненым пленным.
Я вздрогнула.
— Я отблагодарю её, — продолжил он. — Пленник очень важен для меня. Так что?
— Я пойду, — неожиданно для самой себя сказала я.
Быстрый взгляд, которым одарил меня воин, выразил благодарность.
— Мой человек будет сопровождать тебя, чтобы не случилось ничего непредвиденного, — правильная речь воина говорила о его высоком положении. Я склонила голову, — Я сейчас пришлю его. — С этими словами мужчина удалился.