Отмеченный богами
Шрифт:
— Да, хлеб и сыр, — подтвердил Алдасси, сунув свой мешок в руки Хирини. — Распредели все по справедливости. И пусть те, кто больше всех нуждается, получат то что им надо.
— Слушаюсь, О Назакри, — с поклоном ответил Хирини, принимая мешок от сына военачальника.
Алдасси горько усмехнулся: для того чтобы Хирини сменил враждебность и недоверие на повиновение и почтительность, потребовалось всего-навсего немного еды. Эта северо-западная зима всем им далась очень тяжело. Алдасси отошел от Хирини и, переступая через дюжину распростертых на полу тел, направился к лестнице.
Ребири Назакри
Он пересек общую комнату и стал подниматься по лестнице; вонь немытых тел заметно ослабела. Алдасси прошел до конца по коридору и постучал в дверь.
— Неужто ко мне пожаловал какой-то проклятый домдарец? — прорычал по обыкновению на олнамском Ребири.
Алдасси вздохнул. Его подвела привычка. Он совсем забыл, что старый Назакри не переносит стука в дверь. Олнамские шатры дверей не имели, и, чтобы предупредить о своем появлении, требовалось у входа в жилье немного пошуметь.
— К тебе пожаловал тот, кто слишком много времени провел в Домдаре, — ответил через дверь Алдасси.
— О, так это мой сын! Входи! — Щеколда поднялась сама по себе — магия отца все ещё действовала.
Алдасси толкнул дверь и вошел в комнату. Отец сидел скрестив ноги на бархатной подушке. Вдоль стен, занимая чуть ли не половину помещения, разместились свертки шатровой ткани. Окно с закрытыми ставнями было вдобавок занавешено небольшим ковром, так как Назакри не переносил сквозняков, и дневной свет сюда практически не проникал. Узкая кровать и рахитичный столик, некогда составлявшие меблировку комнаты, теперь были выставлены за дверь.
Помещение освещалось лишь тускло-красным кристаллом, от чего интерьер приобрел зловещий, противоестественный вид. Все предметы в комнате казались либо красными, либо черными. Никаких других цветов в этом свете видно не было.
Кристалл Алдасси в такой атмосфере начал как-то неуверенно мерцать. Олнамские маги владели волшебными силами, которые с трудом могли уживаться одна с другой.
— Я принес тебе соль, О Назакри, — произнес традиционное приветствие Алдасси.
— А я дам тебе воды, — завершил древнюю формулу Ребири. — Входи, Алдасси, входи! Поведай мне, что ты видел.
Он наклонился, вытащил ещё одну подушку из свертка и бросил её под ноги сыну, предлагая присесть.
Молодой человек неторопливо опустился и положил свой магический прибор у себя за спиной, как можно дальше от кристаллов отца, но в то же время не настолько далеко, чтобы их нельзя было схватить не поднимаясь. Он внимательно оглядел Ребири, и сделал это как можно незаметнее.
Старик, казалось, пребывал в отличной физической форме. За зиму он, как и все бойцы его армии, немного похудел, но глаза живо блестели и в руках сохранилась сила. Старик швырнул подушку с такой легкостью, будто она была набита пухом.
Алдасси остался доволен.
— Рад снова увидеть тебя, отец.
Ребири улыбнулся, но тут же прогнал улыбку, мгновенно опустив уголки губ.
— Скажи, где ты был, что видел и что слышал, — приказал он. — Я пребывал здесь взаперти и истосковался
— Я был в Зейдабаре, Дриваборе и Агабдале, — ответил Алдасси. — Я одевался как домдарец, говорил как домдарец, а когда меня спрашивали, я называл себя гонцом Имперского Колледжа Новой Магии. Никто мною особенно не интересовался, так что серьезных трудностей или опасностей я не встретил. Лишь во время снежного бурана две… — Алдасси умолк, сообразив, что намерен сказать “две триады”. Да, видимо, он слишком много времени провел среди домдарцев. В официальном олнамском понятие “триада” отсутствовало, и Алдасси, спохватившись, продолжал:
— Снежный буран застиг меня шесть дней назад между Дривабором и Зейдабаром, и мне пришлось его переждать в доме фермера. Фермер относился ко мне с большой добротой, и я оставил все семейство в живых.
Ребири одобрительно кивнул.
— Время положить конец нашим милостям в отношении домдарцев ещё не наступило, — сказал он. — Что предпринимают наши так называемые союзники?
— Утверждают, что все идет как нельзя лучше, — ответил Алдасси. — Мы подробно обсуждали их планы. Им известно о нашем пребывании здесь — это поселение, по их словам, называется Винагуем. Наши друзья, впрочем, как и наши враги, сразу узнают, когда мы возобновим весной движение на запад, и станут наносить удары одновременно с нами. Они обещают внести сумятицу и разброд, а взамен, О Отец, они просят сохранить им жизнь и власть в качестве наших вассалов. Естественно, после того, как мы установим свое правление в Зейдабаре.
— И ты полагаешь, они выполнят свое обещание?
— Возможно, не в такой степени, как говорят, но думаю, они сумеют нанести урон нашим недругам и ослабят их армию.
— И что же ты обещал им взамен?
— Я говорил с ними словами, столь же причудливыми, сколь причудливы порывы ветра между скалами Зедона. Я не обещал им ничего, кроме уничтожения Совета и смерти Императрицы.
Ребири кивнул и снова улыбнулся, позволив улыбке на сей раз продержаться значительно дольше.
— Хорошо, — одобрил он. — А чем заняты наши враги в Зейдабаре, Агабдале и Дриваборе?
— В Агабдале Имперская Армия продолжает свою подготовку. Ее численность уже не возрастает, хотя все дороги Домдара расчищены и можно свободно двигаться по ним. Против нас собрано четверть миллиона — или немного больше — солдат. Но оружия и других средств ведения войны им пока не хватает. Наши сторонники надеются скрыть от Лорда Кадана сведения о нехватках.
— А как в Зейдабаре?
— В Зейдабаре все как и прежде. Со времени моего последнего доклада ничего не изменилось.
— Дривабор?
— Имперский авангард ждет нас в Дриваборе. Генерал Балинус с полудюжиной своих штабных прибыл туда двадцать дней назад…
— Они сумели проскользнуть мимо нас? — Глаза Ребири засверкали, его кристалл зашипел как змея. Дым вокруг него стал клубиться сильнее, а рубиновый огонек засверкал ярче.
— Да, отец.
— Каким образом?
— Не знаю, — покачал головой Алдасси. — Балинус — старик хитроумный. У него большой опыт действий в горах Говия. Ему, несомненно, в отличие от нас известны способы передвижения в снег и мороз. Кроме того, с ним был Тебас Тудан и незнакомая мне женщина с кристаллами Новой Магии.