Отморозок Чан 2: Гелион
Шрифт:
На самом деле я конечно же не пел и не танцевал: не хватало ещё споткнуться об корягу, улететь еблом в какой-нибудь камень, а потом ещё пять часов смотреть глюки про спецназёров с горящими глазами. Так что я просто ссал у дерева, чувствуя на себе неодобрительный взгляд мёртвых глаз убитой мной семьи.
С кайфом поссав, я собрал всё добро в рюкзак одного из покойничков, предварительно вытряхнув из него всё лишнее (консервы, носки, какие-то самодельные ловушки на мелкого зверя, складную удочку, и кучу другого хлама), оставил только патроны для ружья. "Всем добром" были патроны, "Еблан", нож, да литровая бутылка воды, на случай если в горле пересохнет. Сначала я хотел взять и тушёнку,
Выбрался на дорогу. Дождь едва капал. Надеюсь, снова припустит, чтоб смыл кровь с дороги, а то найдёт какой-нибудь сердобольный покойников, начнёт потом задавать неудобные вопросы… Мало ли мне в деревне подзадержаться придётся – в хуй не упёрлись эти подозрительные взгляды от соседей, так что, хотелось бы избежать откровенного палева.
Последний километр я прошёл с комфортом: сапоги оказались удобными, а после резиновых тапок я бы сказал «пиздец какими удобными». Вселенная явно была мной довольна.
Деревня оказалась совсем крохотной: два десятка домов в центре небольшого поля, на обочине дороги, и высокая смотровая вышка, сколоченная из досок, на окраине. Все дома свежепостроенные – этому поселению явно лет десять-двадцать, не больше, то есть живут тут наверняка жертвы РПГ, и ждать от них можно совершенно любой хуйни.
Сначала всерьёз подумывал снять сапоги, сныкать их от греха подальше и забрать, когда буду уходить из деревни, – мало ли кто узнает эту обувку и вопросы начнёт задавать? – Но потом решил "нахуй надо": сколько людей в одинаковых сапогах ходят? Дохуя. Так что совпадения случаются, хули… Короче припрятал за пояс нож, а рюкзак и ружьё скинул в кустах – может, потом и заберу, хотя насчёт ружья не уверен: полутораметровая тяжёлая, заметная за километр, хуёвина – не самое лучшее оружие против людей: в опасной ситуации хуй его быстро применишь, так что, с него либо на обрез пилить, либо нахуй выкинуть, от греха.
Все местные, кажется, прятались по домам: во дворах никого не было видно… Только коровы паслись в отдалении, да курицы с выпученными глазами бегали у крылец в ожидании, пока хозяева отдуплятся и насыпят им наконец-то ебучего зерна…
Сошёл с дороги и направился к ближайшему дому: самому большому, двухэтажному, с колокольней – видимо, местной церкви.
Хорошенько постучав в тяжёлые деревянные двери, принялся ждать, нетерпеливо стуча подошвой по деревянному полу крыльца. Полминуты спустя послышался глухой звук отъезжающего засова, дверь открылась. На пороге стоял старик с густой белой бородой, облачённый в хлопковую рубаху, подвязанную верёвкой, и такие же хлопковые штаны. Ноги дедули были босыми.
– Автобус приехал? – спросил он, окинув меня взглядом. Лицо казалось взволнованным.
– Почти, – кинул я. – Застряли мы…
– Нельзя вам сюда, – помотал головой старик. – Нужно другое место искать. Беда у нас… Чудовища и до нас добрались. Пару часов назад сестру Тамару разодрали…
Глава Б3. Чертоги с сосисками
Сижу на скамейке, точу варёные яйца с овощами и сыром. Дело происходит в большом зале, с кучей скамеек, в три ряда выстроившихся перед невысокой сценой. Зал забит людьми. Все о чём-то взволнованно шушукаются, атмосфера тревожная. На стене за сценой висит деревянный резной горельеф, изображающий голову козы с, как мне показалось, недовольным ебальником. Под ним белой краской витиеватым шрифтом написана надпись: "Руки к небу поднимая – к тебе взываю".
Больше во всей этой странной хуйне меня пугало слово "горельеф". Откуда я его, блять, знаю? Сука, надеюсь, я не заразился новой версией РПГ, которая сделала из меня профессора, потому что пытливый ум в своих изысканиях может далеко завести, а дойти в своих исследованиях до сосания хуёв ради всестороннего понимания человеческой натуры очень не хотелось бы.
Сука, и эти мои постоянные шутки про голубизну тоже напрягают… Нет в них ничего хорошего. Словно подсознательно создаю нужную атмосферу для вовлечения самого себя в гомосексуалистическое сообщество, ведь шуточки, даже резко негативные, убирают барьер между тобой и табуированными темами, делая недоступное доступным, а недопустимое – допустимым. Да уж, воистину учёный ум сам себе враг… ебать его в сраку.
Ну вот, блять, "ебать его в сраку". Опять про ебание мужиков пошло. Сука… Как же страшно… Неужели это всё? Неужели скоро я стану любителем кожаных карамелек? Неужели так бесславно закончится моя жизнь?
Перед глазами понеслись пугающие образы: зелёный луг, яркое солнце, я стою в траве на коленях в одних трусах и счастливо улыбаюсь; со всех сторон в меня летят варёные сосиски, они с мокрыми шлепками лупят меня по щекам, а в голове звучит настойчивое курлыканье голубей… В какой-то миг я начинаю различать в этом курлыканье слова: "Сынок! Сынок!".
– Сынок! Сынок!
Мотаю головой, прогоняя запретные пидралистические образы. Передо мной склонился всё тот же старик, который пустил меня в эту церковь поклонения недовольным козам и дал пожрать.
– Ты ударил меня?? – не веря своим глазам смотрю на уёбка, словно жена, получившая пощёчину от мужа, который никогда раньше не поднимал на неё руку, и растираю саднящую щёку. – Но… но за что?
– Ой, простите ради бога! Мне показалось, вы потеряли сознание… – смутился старик. – Сынок, у вас всё нормально?
– Если можно назвать нормальными увлекающие глубоко в чертоги разума пидралистические образы с варёными сосисками и голубями… И то, что какой-то неумеющий держать себя в руках дедуля с нихуя дал мне по ебалу. И ещё эти злоебучие "чертоги разума"… Чертоги, блять… Сука, вот откуда я это слово мог узнать? Аж стыдно.
– Эм… – старик, кажется, смутился, не особо въехав, что я вообще, ебать его в сраку, несу.
Но это меня и не удивило: я ж теперь базарю, как лауреат ёбаной нобелевской премии в области лингвистики и философии, и парю над средними умами.
– Мне кажется, слово «чертоги» довольно распространено… – добавил старик, собравшись.
– Среди кого, блять? Среди авторов научных трудов по выёбистым словам? Ты тоже что ли лауреат нобелевской премии, дед? Я тебе сразу говорю тогда: я не по этой части, так что не думай, что я за пару варёных яиц и кусок сыра в жопу тебе присуну. Тем более что сыр нихуя даже не солёный – пресный, блять, какой-то.
– Сынок, я, честно сказать, вас не очень хорошо понимаю. Простите, что по щекам вас похлопал, просто вы так странно выглядели: не моргали, в одну точку смотрели, на слова не реагировали – я побоялся, что у вас приступ какой-то случился. Вижу, что с дороги вы устали сильно… Давайте так поступим: пешком я вас никуда не отпущу: в это время года темнеет рано, а на дороге после заката одинокому путнику делать нечего – небезопасно это. Сестру Александру с вами отправлю, на машине. Она вас к автобусу обратно отвезёт.