Отныне и вовек
Шрифт:
– Я люблю тебя, Джесс.
Они обменялись долгим нежным взглядом, и Джессика вновь почувствовала, как слезы подступают к глазам.
– Почему ты не позвонил мне вчера вечером?
Она не стала рассказывать Яну, что пролежала на полу всю ночь, ожидая его звонка. Напуганная, на грани истерики, но слишком уставшая, чтобы двигаться. Она чувствовала себя так, как будто ее тело было парализовано, а мозг продолжал лихорадочно работать.
– Как я мог тебе звонить, Джесси? Что бы я сказал?
«Что
– Думаю, я был в шоке. Я сидел парализованный. Не мог ничего понять.
«Тогда почему же ты трахался с ней, черт тебя побери?» Но вспышка гнева прошла, как только она опять посмотрела на него.
Он был таким же несчастным, как и она. Даже больше.
– Как ты думаешь, почему она обвиняет тебя в.., в…
– Изнасиловании? – Ян произнес это как смертный приговор. – Не знаю. Возможно, она больна, или сумасшедшая, или обозлилась на кого-то, а может быть, ей нужны деньги.
Откуда, черт возьми, мне знать? Глупо было с моей стороны так поступать. Джесси, я…
Он посмотрел в сторону, а потом опять на жену, в глазах у него блестели слезы.
– Как нам жить после этого? Справишься ли ты с этим, Джесси? Или возненавидишь меня? И… Я просто не знаю…
– Прекрати! – Она выплюнула эти слова в трубку злым шепотом. – Прекрати немедленно. Посмотрим, как будет дальше. Все уладится, и нам никогда не придется об этом вспоминать.
– Правда? Честно, Джесси, ты все забудешь? Ты простишь меня?
Ян провел рукой по волосам и потянулся за сигаретой.
Джесси наблюдала за мужем и неожиданно заметила, что на нем брюки от белой больничной пижамы.
– Бог ты мой, что случилось с твоими брюками? Они что, не дали тебе времени одеться?
Ее глаза расширились от ужаса, когда она представила, как сержант Хоугтон вытаскивает его из дома полуодетым и в наручниках.
– Симпатяги, да? Они взяли мои брюки в лабораторию, чтобы идентифицировать сперму.
Все это было так отвратительно, так дешево, так…
– Кстати, к завтрашнему утру мне нужна пара брюк, чтобы появиться в суде. – Затем на какое-то мгновение Ян задумался и глубоко затянулся сигаретой. – Я просто не понимаю этого.
Знаешь, если ей нужны были деньги, достаточно позвонить мне и начать шантажировать. Ведь я сказал ей, что женат.
Как мило… По какой-то непонятной причине, посмотрев на Яна, на его мятые пижамные брюки, на мальчишеское лицо и растрепанные светлые волосы, на весь окружающий сброд, Джесси начала смеяться.
– С тобой все в порядке? – Он выглядел испуганным.
Что, если с женой случится истерика? Но не похоже, она выглядела необычайно веселой.
– Знаешь что, дурачок? Я в полном порядке. И я люблю тебя, а все вокруг – просто какая-то нелепость. Так что, пожалуйста, возвращайся домой, и знаешь что? Ты так симпатично смотришься
Это был тот же смех, который он слышал миллион раз по ночам, когда Джесси дразнила его, разгуливая по дому обнаженной, с карандашом за каждым ухом, читая его работу. Так она смеялась, когда они обливали друг друга водой в душе, когда щекотала, касаясь его в постели.
Перед ним сидела прежняя Джесси, и он неожиданно для себя улыбнулся, впервые с тех пор, как начался этот кошмар.
– Леди, вы абсолютно не в своем уме. Но я восхищаюсь вами. Не будете ли вы так любезны, чтобы вытащить меня из этой помойки? Чтобы я мог пойти домой и… – Он остановился на следующем слове и неожиданно побледнел.
– Изнасиловал меня? А почему бы и нет? – И они снова улыбнулись, но сдержанно.
Джесси почувствовала себя гораздо лучше. Она видела Яна, она знала, что любима, находится в безопасности и под его защитой. Когда он исчез и дом наполнился пугающей тишиной, Джесси не могла избавиться от ощущения, что он умер.
Но Ян был жив. Он всегда будет жить и принадлежать только ей. Ни с того ни с сего ей вдруг захотелось танцевать здесь, в тюрьме, среди воров и сутенеров, она вдруг хотела танцевать.
Она захотела вернуть Яна.
– Мистер Кларк, как же это получилось, что я так сильно вас люблю?
– Это потому, что вы умственно отсталая, но мне такие даже больше нравятся. Эй, леди, не будете вы хоть минутку серьезной?
По выражению его лица было видно, что он не шутит, но в ее усталых, красных от бессонницы глазах еще не погасла улыбка.
– В чем дело?
– Я о том, чтобы вернуть тебе деньги. Я обязательно верну.
– Не беспокойся об этом.
– Но я непременно верну. Найду какую-нибудь работу.
Так дальше не может продолжаться, и ты это знаешь.
– Что не может продолжаться? – Джессика опять выглядела испуганной.
– Я хочу сказать, что мне не нравится быть на поводке, даже если считается, что от этого выиграет моя карьера. Это ущемляет мое "я" и вредит нашему браку.
– Ерунда.
– Нет, не ерунда. Я серьезно. Но здесь не место и не время говорить об этом. Я только хочу, чтобы ты знала, что сколько бы денег у тебя ни ушло на это, ты их получишь назад. Понятно?
Джессика, казалось, колебалась, и голос Яна зазвучал громче:
– Я сделаю это, Джесси. Не спорь со мной. Не ты платишь.
– Хорошо. – Она посмотрела на него многозначительно, но тут охранник похлопал ее по плечу. Визит был окончен. А им еще столько оставалось сказать друг другу.
– Относись к этому легче, дорогая. Увижу тебя завтра в суде.
Джессика выглядела растерянной.
– Можешь мне завтра позвонить?
Он покачал головой:
– Нет, теперь мне не разрешат.