Отныне и вовек
Шрифт:
Но это было как раз то, в чем Джессика нуждалась больше всего. В его присутствии. А что такое «остальное»? Она не могла вспомнить. Существовало ли оно?
– Тебе пора прекратить принимать таблетки, Джесс. – Голос Астрид вернул ее к жизни. Они находились уже в нескольких кварталах от дома.
– Почему? Они не приносят вреда. Просто.., просто помогают, вот и все.
– Очень скоро перестанут. Они будут еще больше угнетать тебя, если уже не оказывают такого действия. А если за этим не следить, ты попадешь в зависимость
Джесси в грубой форме отказалась от предложения и вытащила из сумки расческу, чтобы привести в порядок волосы.
– Да. Наверное, я прямо сейчас отправлюсь в бутик.
– Почему бы сначала не заскочить на пять минут домой, чтобы перевести дух?
– Ладно. Если ты зайдешь выпить кофе. – Джессика не хотела оставаться одна. – Мне нужно взять книгу Яна и размножить ее.
Астрид заметила напряженные нотки в голосе подруги.
Могла ли она ревновать? Это казалось почти невероятным.
Но сейчас с Джессикой могло происходить все, что угодно.
– По крайней мере ему разрешат писать.
– Возможно. – Джесси пожала плечами, Астрид подъезжала к дому.
– Ему пойдет на пользу.
В прихожей царил легкий беспорядок из-за жакетов, примерявшихся и отвергнутых до визита к Яну. Астрид заметила пиджаки Яна, сдвинутые в одну сторону, и разбросанные повсюду женские мелочи. Его не было только пять недель, а дом уже представлял собой жилище женщины. Ей было интересно, заметила ли Джесси эту перемену.
– Кофе или чай?
– Спасибо, кофе. – Астрид улыбнулась и уселась в кресло, чтобы полюбоваться видом из окна. – Помочь?
Джессика отрицательно покачала головой, и Астрид попыталась расслабиться. Теперь с ней трудно. Так много боли, и мало чем можно было помочь. Только быть рядом с ней.
– Как ты собираешься провести Рождество?
Джессика появилась с двумя чашечками в цветочек и глухо засмеялась:
– Кто знает? Может, я в этом году повешусь.
– Джессика, это не смешно!
– А осталось что-либо смешное в моей жизни?
Астрид тяжело вздохнула и поставила поданную ей чашку.
– Джессика, ты должна прекратить жалеть себя. Найди какое-нибудь занятие. Ради себя, а не ради него. Магазин, общение с людьми, я, церковь, что тебе по нраву, но ты должна за что-то ухватиться. Ты не можешь так жить, ибо развалится не только твой брак, хуже того: не выдержишь ты.
Это было как раз то, что пугало Яна: Астрид знала это. Раз или два он мельком посмотрел на нее, и она поняла.
– Знаешь, так будет не всегда. Ты вернешь то, что у тебя было раньше. Еще не конец.
– Нет? Откуда ты знаешь? Даже я не знаю. Я даже не знаю, что у нас было и что стоит возвращать.
Джессика была
– А что у нас есть? Я, содержащая Яна, он, ненавидящий меня за это так сильно, что уходил и спал с другими женщинами, чтобы почувствовать себя мужчиной. Прекрасный брак, не так ли, Астрид? Как раз то, о чем мечтает каждая девушка.
– Значит, вот что ты об этом думаешь?
Астрид следила, как боль отражалась на лице Джессики, и сердцем была с ней.
– Судя по тому, что я видела, в вашем браке гораздо больше хорошего. – Они выглядели такими молодыми и счастливыми, когда она познакомилась с ними. Однако Астрид понимала, что многого не знала о них. Должно быть, не знала.
Она встретилась с Джессикой глазами, и ей стало жаль ее. Подругу ожидало впереди нелегкое время.
– Я не знаю, Астрид. Мне кажется, будто прежде я жила не правильно, и вот теперь я хочу все исправить. Но уже слишком поздно. Он ушел. И что бы ты ни говорила, я сердцем чувствую, что Ян не вернется назад. Я обманываю себя, жду, когда раздастся звук его шагов, брожу по его кабинету – а мы едем в тюрьму, чтобы увидеть его, как обезьяну в клетке. Астрид, он – мой муж, а они заперли его, как животное!
Слезы выступили у нее на глазах.
– Это сводит тебя с ума, Джессика?
Вопрос рассердил ее.
– А ты что думала?
– Я думала, что тебя волнуют и другие вещи. Полагаю, ты боишься перемен в жизни. Боишься, что изменится Ян. Сейчас он хочет дописать книгу, что тоже пугает тебя.
– Не пугает, а раздражает. – По крайней мере она была честна. Она призналась.
– Почему раздражает?
– Потому что я сижу здесь одна, схожу с ума, пытаясь справиться с действительностью, а что собирается делать он?
Выводить каракули на бумаге, словно ничего не произошло.
И.., я не знаю, Астрид, все так сложно. Я больше ничего не понимаю. Я теряю рассудок. Я не могу с этим смириться. Я просто не могу.
– Можешь, и Ян может. Ты уже прошла через худшее.
Суд, должно быть, был сущим адом.
Джесси горько кивнула:
– Да, но это хуже. И продолжится вечность.
– Конечно, нет. Джесси, ты можешь вынести гораздо больше, чем думаешь. Так же, как и Ян.
Когда Астрид произносила эти слова, она надеялась, что была права.
– Как ты можешь быть так уверена? Вспомни, как он выглядел сегодня, Астрид. Как долго, ты думаешь, он сможет это выносить? Он испорчен, напрочь испорчен, он привык к комфортной жизни с цивилизованными людьми. А теперь он – там.
Мы не понимаем, что это значит на самом деле, но что будет, когда кто-нибудь приставит ему нож к горлу или какой-нибудь подонок захочет его изнасиловать? Что тогда? Ты уверена, что сможешь справиться с этим, Астрид?
В ее голосе появились истерические нотки.