Отныне я – странник
Шрифт:
Меншиков пародийно изобразил на своём лице, саму невинность. Отчего все окружающие его люди, не выдержав захохотали.
— Цыц скоморохи! — Спокойно и твёрдо прервал веселье Пётр. — Нынче, не та виктория, чтобы ликовать. С полком покойного Зиберта, что делать будем? Вместо боеспособного подразделения, нам досталось стадо безмозглых баранов. Хорошо, что они хоть своё знамя не утеряли.
— Не успели, мин херц! … — Поддакнул царский любимчик: но встретившись с взглядом своего кумира резко замолчал. — … Отдай их Псковичам, пусть стрельцы ими пока покомандуют.
— А
Все, кто в этот момент были рядом с Романовым, замолчали и все их взоры как по команде, устремились на Юрия.
Такие высказывания царской особы, немного сконфузили Юрия: но он, быстро справившись с собой — как ни в чём не бывало, ответил:
— В своём предложении Меншиков прав. Пустим «сирот», на восполнение потерь понесённых стрельцами. Только надобно сказать этим горе воякам, что живы они сейчас, только благодаря царской милости. Но за подобные поступки, или неповиновение больше, их никто щадить не собирается. А насчёт якобы моей победы — так не сочти за лесть, но, негоже мне её себе полностью присваивать. Вы государь, самолично команды на поле боя отдавали. И людей за собой призывали — на врагов указывая. Хотя прошу тебя государь, в дальнейшем больше не рискуй так понапрасну.
— А это уже моё дело решать, кто из нас победитель и где мне лучше рисковать. — Безапелляционно заявил Романов.
— Надёжа государь, дозволь вопрос задать. — С поклоном обратился подбежавший к царю какой-то Псковский стрелец.
— Чего тебе? — Коротко и холодно спросил Пётр: смерив безразличным взглядом, склонившегося перед ним служивого.
— Тут удалось пленить дюжину шведских драгунов, так мой сотенный Нелюбов, спрашивает — что вы прикажите с ними делать? — Учтиво проговорил воин, не поднимая своей головы.
Кафтан на нём был поношенный, выцветший, местами порван и в пятнах крови, на ногах были не сапоги, а лапти. Видимо он был из рекрутированных копейщиков: только никакого копья — на данный момент, у него не наблюдалось.
— А что с них возьмёшь? Поди, все они из обедневших дворянских родов… — Царь замолчал, посмотрел по сторонам и, махнув рукой продолжил. — … А пусть живут, как-никак — дворяне. Веди их к моей землянке. А обнаружите среди них простых солдат, то расстреливайте (в те времена нормальное явление).
— Государь, разреши и мне с прошением к тебе обратиться? — Неожиданно для всех обратился к Романову Юрий.
Самодержец удивлённо посмотрел на Гаврилова и небрежно сказал:— Разрешаю.
— Пётр Алексеевич, вели не расстреливать шведских пехотинцев, а отдавать их мне. Мне без разницы, какого цвета у них будут мундиры — красные или синие…
— Ты их что? Тоже собираешься ко мне на службу ставить? И каким образом ты хочешь добиться от них повиновения и усердия в службе?!
Удивлению Романова не было предела, и он, с нескрываемым
— Государь, они мне не в армии нужны, а для строительства дороги до наших сибирских железных рудников. Дело это хлопотное и долгое, а главное — рабочих рук постоянно не хватает.
— А зачем тебе дорога? Насколько я знаю: железо и по рекам неплохо сплавлять можно.
— Зато рудники не особо разовьёшь, значит и добычу, не увеличишь. — Гаврилов, перечисляя свои аргументы, хотел было начать загибать пальцы на руке, но передумал это делать. — Далее, неизбежны проблемы зимой, или в сильную жару, когда вода спадёт: тоже нечего не повезёшь. Следующий мой интерес — когда идёт война, то любая армия испытывает в железе постоянную нехватку: это надо решать как можно скорее. Также, благодаря дороге построим в Сибири новые русские города. А это — де-факто способствует дальнейшему расширению наших границ. Кстати, Корнеев обещал, что скоро, на основе паровой машины, сделает паровоз, который, и руду, и людей возить по этой дороге сможет. Так я, от этих перевозок, собираюсь половину прибыли в казну отдавать.
— Это не тот паровой агрегат, что в Малиновке — в цехах, все станки заставляет работать? — Поинтересовался самодержец.
Юрий заметил, что царский любимчик жадно ловил каждое слово. Меншиков считал, что на него никто не смотрит и поэтому не удосужился контролировать себя — его взгляд алчно горел. Поэтому, Гаврилов продолжил так, чтобы слышал и он:
— А когда будет в достатке железа: то, как я и обещал, помогу князю Меньшикову со строительством и запуском текстильных мануфактур. Будет с меньшим количеством людей: больше денег зарабатывать.
— Вот прохвост! Вот сказывает складно! — Восторженно выкрикнул Пётр. — Только с чего ты решил, с дороги, добровольно половину прибыли в казну отдавать?! Задобрить меня решил. Да?
— Так я Пётр Алексеевич, участвую в этом деле своими деньгами: а вы, в свою очередь обеспечиваете меня работниками из числа пленных солдат. Поэтому, вполне справедливо, если по завершению строительства, владеть этим предприятием мы будем в равных долях.
— Быть посему! — Коротко ответил самодержец, хитро улыбнулся и «рубанул» ладонью воздух. — Ну и прохвост…
Прошло три дня после того, как Русские стрельцы впервые столкнулись с передовым отрядом шведов. К вечеру того же дня, появились и начали готовиться к предстоящей битве основные силы противника. Они стали лагерем там, где и предположили Юрий и Гордон. И их лагерь, с каждым днём все сильнее разрастался: чего нельзя было сказать о войске русских. У которых, из пополнения были только Псковские ополченцы и вымотанный в походе полк поместной конницы, которой, командовал Граф Борис Петрович Шереметев. На этом, всё пополнение и закончилось. Так что картина складывалась не очень радужная.