Отомщенная душа
Шрифт:
— Оу, он очень даже отчитывается. Я всем здесь заправляю, ну, кроме потаскушек, которых он приводит домой.
Гевин провёл рукой по лицу, скрывая усмешку, которая углубила ямочки на щеках.
— Детка, прошу, скажи мне, что ты не спал с ней, — женщина весьма наигранно передёрнула от отвращения плечами. — Я не уверена, что смогу провериться на ЗППП на этой неделе.
— Хочешь правду? — Айден проигнорировала щекотку поднимающегося смеха в горле. — Я имела его в таких восхитительных позициях, что мы могли бы написать нашу собственную Камасутру, — Айден наклонилась к женщине и прошептала ей на ухо: — Скажи-ка
— Ну, всё, дамы, достаточно, — тон Гевина, хотя и достаточно ровный, нёс в себе явное предупреждение.
По правде говоря, такие демоны, как Гевин, не кончали ни с одной женщиной, включая Айден. И только Айден знала причину.
Поджатые губы женщины выдали её с головой, что Айден задела за живое. Несомненно, любая женщина сначала почувствовала бы, что её недостаточно для Гневного Демона, но даже потом, несмотря на многочисленные сотрясающие тело стоны, которые лились наружу, словно звуки после удара по вилке-камертону, — ничто не вызывало взаимности.
Айден с удовлетворением улыбнулась.
Через двадцать минут они подъехали к многоквартирной высотке. Машина остановилась у входа, и швейцар открыл пассажирскую дверь.
Айден сидела совершенно неподвижно, явно не собираясь уступать место.
Женщина фыркнула, пока переползала через колени Айден к выходу.
— Стерва, — пробормотала она и хлопнула дверью одновременно с вылезающим из машины Гевином. Смеясь про себя, Айден наблюдала, как Гевин снял повязку, затолкал в карман и проводил свою женщину к двери. Та прижалась к нему, хватаясь за лацканы его пиджака, но руки Гевина остались в карманах. Они поговорили друг с другом, от Айден их голоса отделяли окружающий гул машин и закрытая дверь «Макларена». Чувственное выражение лица женщины сменилось на грустное, и, выпустив пиджак из рук, она отошла, роясь в своей отвратительной сумочке.
«Бедняжка. Всегда одна и та же история».
После того, как она бегло записала то, что Айден решила, было номером её телефона, Гевин придвинулся и завис у её губ.
«Дерьмовое заманилово».
Возможно, у феромонов, испускаемых Гневными Демонами, тех, которые могли заставить женщину сделать всё, что угодно, было и научное название. Казалось, это смягчает удар, когда женщине предстояло напомнить, что между ними не будет ничего больше — временное утешение для душевных ран. По крайней мере, демонам это было заранее известно. Ни один из Братьев, насколько Айден знала, никогда не давал ложных обещаний женщинам. Поскольку это было бы актом истинного долбокретинизма, и, в зависимости от женщины, также и потенциально опасным.
На лице Айден проскользнула едва заметная улыбка при воспоминании об их первой ночи, когда он использовал феромоны на ней. Что дико взбесило её на следующее утро. Не факт, что её вежливо отфутболили, а мысль о мимолетной уязвимости. Будь она проклята после этого, если не стала бы держаться от него подальше, но он сам нашёл её снова. И вот ведь вопрос, ответа на который Айден страшилась отыскать: почему Гевин никогда не использовал феромоны, чтобы убедить её стать его спутницей.
Гевин схватил женщину за подбородок и поцеловал.
Нахмурившись, Айден отвела глаза. Дурнота поднялась из желудка при виде
Боковая дверь водителя распахнулась, и Гевин плюхнулся на сиденье. Он затаил дыхание и завёл машину.
— Пора прекращать это дерьмо. Походу я вроде как размяк.
— Почему это?
— Я пообещал ей ужин на следующей неделе.
Гевин покачал головой.
— Я никогда не встречаюсь дважды.
— Ты встречался со мной не один раз.
Айден поджала губы, чтобы прикрыть дразнящую улыбку.
— Ты — не они.
Гевин лучезарно подмигнул ей, тот приёмчик, который он, без сомнения, использовал, чтобы заполучить женщину, которую только что высадил.
— Готова?
— Пристёгнута на славу.
Геивн издал игривый стон.
— Как бы мне этого хотелось.
Колеса взвизгнули, и машина пронеслась вниз по улице. Лучшее в Детройте было то, что мало кто из полицейских патрулировал главную улицу. Не то чтобы кто-нибудь из них осмелился выписать Гевину штраф. Чёрт, почти каждый полицейский в городе знал его. Большинству он нравился, за исключением новичков, которые ещё не прошли школу жизни «Гневных Братьев».
По мере того, как окружающий ландшафт постепенно превращался в полуразрушенные здания и разбросанные кучи картона, где спали бездомные, автомобиль двигался по узкой просёлочной дороге, которая оканчивалась тёмным туннелем. В своё время он был частью железной дороги, подземного перехода для перегона поездов, прежде чем стал ничем иным, как зловещей дырой в земле. Естественно, наркоманы выстроились в линию у входа, как сторожи-нежить со стеклянными глазами и пустым выражением лица, и Айден скривилась от отвращения, когда они проходили мимо.
Жуткая темнота поглотила машину, когда та пробежала первую милю. Туннель, достаточно широкий для двустороннего движения, перетекал в бесконечно-темный участок, когда Гевин поигрывал стрелкой на 80-ти км/ч на спидометре. Только Гневные Братья использовали эту частную дорогу — их секретный вход в казино, гарантия, что никто не последует за ними домой.
Туннель, наконец, превратился в пустую подземную автостоянку, — освещённую, словно футбольная арена, — она была застолблена исключительно для Братьев и создана в той же характерной тематике, что и остальной «Санктуарий». Гевин припарковался рядом с лифтом. Кроваво-красная дверь с выгравированными железными крестами выглядела, будто антураж церкви девятнадцатого века. За этой дверью на плюшевом ковре стояла бархатная скамья. Задняя стенка лифта была стеклянной, так что была видна бетонная стена между этажами.
Гевин нажал кнопку, и огни вокруг него замерцали, как танцующее пламя.
«Так круто».
После недолгого «фьюить» наверх, двери открылись на главном этаже «Санктуария»: ресторан и бар, отделанные в том же стиле европейского склепа, где могли бы покоиться вампиры. Каменные стены с горельефами перетекали в пилястры столбов по всей площади пола. Тени вылезали из бра и поднимались по каменной кладке, придавая ей дьявольский вид. Отдельные столы стояли, окруженные железными решетками, — интимная обстановка со свечами над зеркалами, придающими обстановке мягкий полумрак.