Отойти в сторону и посмотреть
Шрифт:
Ты вдруг болезненно начинаешь скучать по нему. Такое близкое – оно вдруг начинает казаться безумно далёким… Просто невозможным!
Как здорово было бы сейчас наблюдать за собственной тенью, скользящей по рябым дюнам прозрачного царства воды и света! Море единственное позволяет тебе парить…
Жаль, что сегодня – сейчас – уже не успеть. Время – странная субстанция. Облепив скрученное в спираль готовности тело, оно консервирует своё течение внутри. Но там – во внешнем мире – бесится и летит во все стороны, путая направления, отставая и навёрстывая стократно…
Странный свист отвлекает от мыслей и заставляет среагировать поворотом головы… Чайка! Так близко! Видно, как вибрируют жёсткие перья крыла в упругом потоке ветра. Принеслась откуда-то и зависла в парении на уровне твоих глаз…
Это море присылает своих гонцов!
Тоска отступает, и ты начинаешь любить сильнее этих «глупых и неразборчивых птиц». Кому пришло в голову назвать их «глупыми и неразборчивыми»?..
Появляется ещё одна. И третья, чуть в стороне. Та, что ближе – первая, – слегка наклонив голову, неотрывно смотрит: «Почему? Почему? Почему?»
Потому что!
Расправив косынку, ты поднимаешь её над головой, как флаг. Птицы без испуга, как будто запрограммированно, смещаются чуть дальше в плоскости парения. Ни одного движения! Как им это удаётся?!
Хочется вскочить и нарушить эту безупречную геометрическую модель первобытным криком. Но нельзя. Площадка слишком мала. Караулящий где-то рядом в смешении плоскостей шквал леопардом кинется на зазевавшуюся по неопытности жертву! Громко хлопнет по куртке, напугает, заставит совершить неловкое движение…
Салют! Салют! Всё ещё плывущим в неподвижности птицам.
Но надо собираться обратно.
Немного воды. Всё проверить. Перешнуровать ботинки.
И в обратном порядке.
Спустить ногу. Вторую – через колено. С подмышек на предплечья. И, повиснув на пальцах, тянуть носок левой ноги в поисках опоры…
Ещё немного. В готовности чуть-чуть начинаешь ослаблять захват. Но опоры нет!
Склонив голову, видишь «полку». Но заглянуть через плечо за спину, чтобы понять, сколько осталось тянуться, нет никакой возможности. Пальцы автоматически впиваются в край площадки, и руки подтягивают тело вверх. Назад. В чём дело?..
Чуть отдышавшись, снова виснешь вдоль стены и тянешься, тянешься…
Нет.
До «полки» наверняка каких-то пара-тройка сантиметров. Ты знаешь это. Но не видишь, не чувствуешь…
Нужно просто отпустить руки и скользнуть по стене. Чуть-чуть упасть. Три сантиметра полёта в пропасть. Миг? Полмига? Одна восьмая?.. Опора неожиданно «ударит» снизу. Как отреагирует тело?..
Горячим гейзером волна из солнечного сплетения снова выбрасывает обратно на площадку. Дыхание сбито. Волосы под косынкой топорщатся от мелкой дрожи. Сердце, скованное обручем первобытного страха, бешено колотится…
Край солнца касается далёкой гряды.
Не хватало ещё застрять здесь, элементарно истратив все силы на нерешительность!
Ещё одна попытка…
Никак! Это невозможно! Невозможно!
Невозможно заставить себя отпустить последнюю опору. Прыжок в пропасть по доброй воле?! Но ведь всего три сантиметра!.. Да хоть три километра! Какая разница!
Низ живота начинает неприятно крутить. Руки холодные…
Нужно отдохнуть.
Лучше всего на животе – так не заснёшь. Ещё десять-пятнадцать минут, и солнце уйдёт. Останется только ветер. А ветер – это усталость. Быстрая и неизбежная.
Застегнуть куртку до конца, поднять воротник, руки под себя – ближе к животу. Внутреннее тепло надо сохранить. Пока отдыхаешь. А потом…
Потом нужно спокойно принять то, что прыжок совершить придётся. Видимо, это какая-то особенность человеческого тела. Рвущееся к вершинам, оно становится длиннее на три сантиметра своего стремления. Отступая же – группируется в своих законченных опасениях. Уговорить его, что стремления бывают разных направлений?.. Нет. Не уговаривается. Тысячи поколений предков формировали для тебя этот чёртов ген, приспосабливаясь к гравитации собственного дома!
Чайки пропали. Наверное, вернулись домой, чтобы с зеркальной глади спокойного сегодня моря наблюдать уходящий день. Солнце, хватаясь лучами за край земли, тянет его на себя, как одеяло. А «глупые и неразборчивые» птицы уходят всё дальше и дальше к горизонту, чтобы оттянуть момент расставания со светом. Но эта игра не бесконечна. В какой-то момент одеяло поддаётся и накрывает уставшее солнце с головой. И тогда птицы неохотно поднимаются с воды и возвращаются к прибрежным скалам, тёплым мелководьям и опустевшим пляжам. Чтобы перекусить чем бог послал и обсудить дела прошлые и грядущие…
Мысли о бесконечном море и птицах не приносят покоя. Но дают возможность отдохнуть.
Долго нельзя – становится прохладно. Всё, что не отнимет ветер, – заберёт в свои параллельные измерения скала. Нужно подниматься.
Камень остывает медленно. Но это обманчивое тепло. Тепло – приманка. Ловушка, расставленная одной формой жизни для незадачливых путников другой.
Размять кисти, подвигать ступнями. Воды – пара глотков. Один оставить. Мало ли…
Похоже, ветер меняет направление. Нагулявшись за день по окрестным хребтам и заливам, теперь он затяжными раскатами трубача задувает в долину пыль и запахи с внутренних равнин. Это хорошо. При спуске скала прикроет…
Нельзя! Нельзя! Нельзя!
Нельзя бесконечно висеть над пропастью!
Нельзя ждать!
Нельзя умирать!
…Снова площадка.
Леопарды шквалов, уже не скрываясь, с рычанием бросаются на вершину. Ночь – эта «бутафорская» ночь – тяжёлым камнепадом заваливает последние прорехи света в пространстве.
В посёлке светятся окна, террасы и фонари. Кажется, даже продираются сквозь ветер какие-то звуки. Уютные, радостные, домашние…
Ещё холодает. Это плохо. Очень плохо. Наверное, с внутренних равнин пришёл циклон. Только бы не дождь! Звёзд не видно. Всё вокруг заливает чернотой…