Отпрыск королевы-ведьмы

Роберт Кеан посмотрел на другой конец двора. Только что взошла луна, и она смягчила красоту старых зданий колледжа, смягчила суровость времени, отбрасывая тени под монастырскими арками на западе и выделяя более рельефный плющ на древних стенах. Решетчатую тень на поросшие лишайником камни за вязом отбрасывала потайная калитка; а прямо впереди, там, где между причудливой дымовой трубой и бартизаном виднелось треугольное голубое пятно, похожее на расшитый блестками бархат, лежала Темза.

Но взгляд Кеана был прикован к окну почти прямо перед ним, к западу от дымоходов. В комнате, к которой оно принадлежало, ярко горел огонь.

Кеан повернулся к своему спутнику, румяному и атлетически сложенному мужчине, несколько бычьего типа, который в данный момент деловито вычерчивал срезы на человеческом черепе и проверял свои расчеты по книге Росса "Болезни нервной системы".

– Сайм, – сказал он, – почему в это время года в комнатах Феррары всегда горит огонь?

Сайм раздраженно взглянул на говорившего. Кеан был высоким, худощавым шотландцем, чисто выбритым, с квадратной челюстью, с короткими светлыми волосами и серыми глазами, которые часто говорят о необычной мужественности.

– Разве ты не собираешься заняться какой-нибудь работой? – патетически спросил он. – Я думал, ты придешь, чтобы помочь мне с базальными ганглиями. Я пошел на это; и вот ты застрял, уставившись в окно!

– Уилсон, в конечном счете, обладает самым необычным мозгом, – сказал Кеан с очевидной неуместностью.

– Неужели? – рявкнул Сайм.

– Да, он в бутылке. Его взял отец у Барта; он отправил его вчера. Ты должен это увидеть.

– Никто никогда не захочет засунуть твой мозг в бутылку, – предсказал хмурый Сайм и возобновил свои занятия.

Кеан снова раскурил трубку, снова глядя через четырехугольник. Затем…

– Ты никогда не был в комнатах Феррары, не так ли? – спросил он.

Последовало приглушенное проклятие, грохот, и череп покатился по полу.

– Послушай, Кеан, – воскликнул Сайм, – у меня осталась всего неделя или около того, а моя нервная система отчаянно расшатана; я разорвусь на куски из-за своей нервной системы. Если ты хочешь поговорить, давай. Когда ты закончишь, я смогу приступить к работе.

– Хорошо, – спокойно сказал Кеан и бросил свою сумку через стол. – Я хочу поговорить с тобой о Ферраре.

– Тогда давай. Что случилось с Ферраро?

– Ну, – ответил Кеан, – он странный.

– Это не новость, – сказал Сайм, набивая трубку. – Мы все знаем, что он странный парень. Но он пользуется популярностью у женщин. Он бы сколотил состояние как специалист по нервным расстройствам.

– Ему и не нужно; он унаследует состояние, когда сэр Майкл умрет.

– У тебя тоже есть хорошенькая кузина, не так ли? – лукаво осведомился Сайм.

– Есть, – ответил Кеан. – Конечно, – продолжил он, – мой отец и сэр Майкл – закадычные друзья, и хотя я никогда не видел молодого Феррару, в то же время я ничего не имею против него. Но… – он заколебался.

– Выкладывай, –

– Ну, я полагаю, это глупо, но зачем ему нужен огонь в такую жаркую ночь, как эта?

Сайм уставился на него.

– Возможно, он отступник, – легкомысленно предположил он. – Феррара, хотя его корни считаются шотландскими – не так ли? – Должно быть, изначально были итальянскими…

– Испанскими, – поправил Кеан. – Они принадлежат сыну Андреа Феррары, мастеру по изготовлению мечей, который был испанцем. Цезарь Феррара прибыл с Армадой в 1588 году в качестве оружейника. Его корабль потерпел крушение в заливе Тобермори, и он сошел на берег – и обосновался.

– Женился на шотландской девушке?

– Вот именно. Но генеалогия семьи не объясняет привычек Энтони.

– Какие привычки?

– Ну, смотри.

Кеан махнул рукой в сторону открытого окна.

– Что он делает в темноте всю ночь, когда горит огонь?

– Может у него грипп?

– Чепуха! Ты никогда не был в его комнатах, не так ли?

– Нет. Очень немногие мужчины бывали там. Но, как я уже говорил, он пользуется популярностью у женщин.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что были жалобы. Любого другого человека отправили бы вон.

– Ты думаешь, у него есть влияние…

– Несомненно, какое-то влияние.

– Что ж, я вижу, что у тебя есть серьезные сомнения относительно этого человека, как и у меня самого, так что я могу облегчить свой разум. Ты помнишь ту внезапную грозу в четверг?

– Давай быстрее, совсем расстроил меня из-за работы.

– Я попал в нее. Я лежал в плоскодонке в заводи – ты знаешь, в нашей заводи.

– Ленивый пес.

– По правде говоря, я пытался решить, должен ли я оставить кости и занять пост, который мне предложили. Тогда произошло нечто, что совершенно изменило ход моих размышлений.

Комната затуманилась от табачного дыма.

– Было восхитительно тихо, – продолжил Кеан. – Водяная крыса поднялась в футе от меня, а зимородок хлопотал на ветке почти у моего локтя. Сумерки только наползали, и я не слышал ничего, кроме слабого поскрипывания весел с реки и иногда капания воды с шеста плоскодонки. Мне показалось, что река внезапно опустела; стало совершенно неестественно тихо – и неестественно темно. Но я был так погружен в размышления, что мне и в голову не пришло пошевелиться.

Затем из-за поворота появилась флотилия лебедей с Аполлоном – ты знаешь Аполлона, царя-лебедя? – во главе. К этому времени стало ужасно темно, но мне никогда не приходило в голову спросить себя, почему. Лебеди, скользившие так бесшумно, могли быть призраками. Установилась тишина, совершенная тишина. Сайм, эта тишина была прелюдией к странной вещи – нечестивой вещи!

Кеан взволнованно встал и подошел к столу, пнув череп со своего пути.

– Это была надвигающаяся буря, – отрезал Сайм.