Отпущение грехов
Шрифт:
«Блин! Так они дойдут до того, что Исмаил расскажет, что мусульманин не может убить мусульманина… И тогда прощай все мои надежды!» Он искренне хотел верить, что мулла не сделает этот последний шаг и не воспользуется его дружбой и расположением в своих «служебных» целях, но просто верить в это уже не получалось. Слишком уж многое говорило об обратном.
У Ефимовки они остановились.
– Ну что, пойдем лодку добывать? – спросил у священника Исмаил.
– Новости бы нам узнать, – покачал головой священник.
– Ты что, в деревню хочешь сходить? – насторожился мулла.
Отец Василий кивнул.
– Мишаня, не советую. Давай лучше на том берегу. Помнишь, там, чуть ближе… ну, к тому месту, где мы стояли. Там деревенька маленькая есть, в таких даже участковых не бывает. Там и узнаешь. А еще лучше просто немного подожди. – Он наклонился к его уху. – Ты что, забыл, что там рация есть? Вот дойдем, и узнаешь все свои новости.
Священник согласился. Все-таки Ефимовка была слишком большой и уже поэтому опасной.
Господь хранил их и на этот раз. После напоенного солнечным теплом дня к ночи на Волгу лег плотный, густой туман, и они вышли к ефимовскому причалу даже не то что незамеченными… здесь в трех шагах ни хрена не было видать!
Почти на ощупь беглецы отыскали подходящую лодку и принялись выворачивать цепной болт, но тот не поддавался. И только когда Исмаил пошарил по берегу и минут через двадцать вернулся с куском арматуры, дело пошло! Они оторвали цепь вместе с замком и креплением, попрыгали на борт и, как и в прошлый раз, не вставляя весел в уключины, чтобы не скрипеть, по-индейски вышли в туманный простор.
– Стой! – запоздало заорали с берега. – Назад!
Поп и мулла налегли на весла.
– Что случилось? – глухо раздавалось от берега.
– Лодку малышевскую сперли!
– Точно?
– Да точно она. Видишь, замок сорвали! Козлы…
Поп и мулла упирались изо всех сил, уходя в туман все дальше и дальше.
– Ну так моторку заводи!
– Что я, дурак, в такой туман выходить?! Побьюсь на хрен!
– А-а! Ну тебя!
Через некоторое время над рекой послышался рокот мотора, и священник с Исмаилом плюнули на все, вставили весла в уключины и помчались, как галерные рабы под ударами кнута.
Моторка проходила настолько близко от их лодки, что они даже слышали плеск рассекаемой воды, но найти их в таком тумане да еще и в темноте ночи было невозможно.
– Суки! – смачно ругнулся мужик на моторке. – Ворье поганое! – И было слышно, как он повернул назад.
Поп и мулла сосредоточенно гребли.
– Не знал я, что когда-нибудь воровать придется, – грустно обронил в темноте мулла.
– Соблазны мира сего, – вздохнул отец Василий. – Мир соблазняет нас, грешных и слабых.
Брыкалов сидел тихий и печальный и только жевал свой кляп, словно пытался его проглотить. Священник вгляделся – что-то было не так.
– Эй, командир, – кинул он мулле, а рюкзачок твой где?
– На Брыкалове, – уверенно ответил мулла.
– Нет его на Брыкалове!
– Как нет? – бросил грести Исмаил и подался ближе. – Точно нет.
– Ах ты, гнида! – рассвирепел отец Василий. – Бросил?! – И от души выдал Брыкалову увесистый подзатыльник. Лодка покачнулась и пошла как-то боком.
– Не бей его! – вступился за пленного мулла.
– Да как же его не бить?! – разъярился священник. – Ну, скажи, как эту гадину не бить?! – И врезал еще раз.
Лодка еще раз повернулась.
– Хватит, Мишаня! – схватил его за руку мулла. – Остынь!
Отец Василий обессиленно опустился на лавочку. Лодка еще раз качнулась и замерла. Ему все было ясно. Этот подонок намеренно скинул рюкзак с едой за борт! Он, скотина, думал, что они сразу кинутся по деревням кур щупать, а там и сдернуть можно… Но как подполковнику удалось избавиться от своей ноши, было непонятно – рюкзак был намертво к нему приторочен.
– Я в этот раз привязывать рюкзак не стал, – повинился Исмаил. – Вот и вышло…
Отец Василий посмотрел в смиренные, печальные глаза муллы; он его не узнавал. Прямо агнец божий! Он вздохнул и взялся за весло, но тут же понял, что теперь и понятия не имеет, куда грести. Пока они ругались, их суденышко могло развернуться как угодно. Туман был таким плотным, что ничего не видно было даже в полутора метрах! Священник глянул на Исмаила – кажется, тот думал о том же.
– И куда теперь? – испытующе поинтересовался он.
– А я знаю? – с досадой бросил весло мулла. – Ждать надо.
– Ну да, ждать, – хмыкнул священник и понял, что никакой альтернативы предложить не может. Проще отдаться на волю течения и ждать утра. По меньшей мере так они не рискуют ненароком вернуться назад.
Ночь стояла удивительно теплая. Тихая волжская вода несла их лодку в неизвестность, и ни поп, ни мулла, сколько ни таращились в темноту, так и не увидели не то что берега, даже островка. И сориентироваться было решительно не по чему. Ночь и туман скрывали все. А потом наступило утро.
Большое желтое солнце поднялось над невидимым горизонтом и встало над ними расплывчатым, теплым пятном. И подсвечиваемый этим желтым, потусторонним светом туман долгими, ватными слоями плавно обтекал их суденышко, оставляя на коже мельчайшие мокрые капельки и ощущение свежести и сиюминутности бытия. И это было настолько красиво и восхитительно, что час или даже больше они ни о чем не говорили и даже ни о чем не думали.
А потом показались первые острова. Длинные, стройные стебли уцелевшего во время паводка прошлогоднего сухого камыша стояли не шелохнувшись, и даже их золотистые полупрозрачные метелки словно затаили дыхание. И туман все теми же растянутыми над рекой слоями обтекал их, ласкал и лелеял.