Отпущение грехов
Шрифт:
– Они, в натуре, совсем оборзели, – пояснил второй бугай. – Надо им шмон чисто конкретный навести.
– Правильно, – поддержал его первый. – Брыкалов пропел на активе, что у него никаких… эта…
– Вредных отходов, – с готовностью вставил сияющий улыбкой Свиристелкин.
– Во-во, – закивал бугай. – Что никаких отходов. А за базар отвечать надо. Конкретно. Как мужик, – он медленно поднял красную лопатообразную ладонь и задумчиво сжал ее перед собой в огромный кулак. – Реально отвечать.
Священник чуть не поперхнулся. Это определенно была братва. Он огляделся и тут же нашел сему подтверждение. На стоянке неподалеку виднелись два огромных, как танки времен Первой мировой, джипа. Где и как Свиристелкин отыскал таких помощников, было совершенно неясно.
Через пять минут отец Василий уже входил в кабинет главы администрации. Щеглов стоял у выходящего на центральную площадь окна и задумчиво смотрел вниз, на это столь необычное для Усть-Кудеяра проявление политической активности народа.
– Николай Иванович, – напористо начал священник, едва переступил порог. – Давайте расставим все точки на «i».
– Давайте, – равнодушно пожал плечами Щеглов.
– Я бы хотел, чтоб мои показания против Кузьменко не остались незамеченными.
– А я тут при чем? – недовольно поинтересовался Щеглов и жестом пригласил батюшку сесть. – Есть Скобцов, есть тот же Карнаухов, к ним и обращайтесь.
– Да они и так все знают!
– Ну и прекрасно, – печально, одними уголками рта улыбнулся Щеглов. – Что вам еще надо?
– А, помнится, вы искали убийцу милиционера, – язвительно напомнил отец Василий. – Переживали… меня вон даже ненароком подставили. А убийца не только известен, но и спокойно ходит на свободе.
– Я и сейчас правую руку отдам, чтобы этого мокрушника взять! – внезапно вскипел Щеглов. – Но только если вы имеете в виду Кузьменко, то у него, блин, алиби! Железное! Титановое, черт побери!!!
– Как так алиби?!
– А что ж вы думаете, после всего, что вы карнауховским операм наговорили, майора Кузьменко десять раз не проверили?! Шестеро свидетелей подтвердили, что он провел всю ночь с ними, за полторы сотни километров от банка!
– А кто свидетели? – спросил священник. – Офицеры?
– Естественно, офицеры, – уже успокоившись, вздохнул Щеглов. – Так что идите, отец, работайте, и не забивайте себе голову всякой ерундой. Вон, и так уже некоторые говорят, мол, тронулся наш батюшка головкой!
Священник внимательно посмотрел Щеглову в глаза и вдруг отчетливо понял – глава администрации боится. Трудно сказать, чего именно и почему, да только уж страх отец Василий распознавать научился хорошо и тоже мог дать кое-что на отсечение, что Щеглов с ним искренен не до конца.
– А вы как, Николай Иванович, крещены? – неожиданно даже для себя спросил он.
Глава администрации непонимающе уставился на священника.
– То есть? – И вдруг налился малиновым цветом. – Разумеется, крещен… А с чего это вы вдруг спросили?
– Исповедаться бы вам да причаститься, – нравоучительно произнес отец Василий. – Вот и бояться бы меньше стали.
– А с чего вы взяли, что я боюсь? – оторопело спросил Щеглов и мгновенно стал красным как рак.
– Это видать, – пожал плечами священник и понял – он попал, что называется, в десятку, хотя Щеглов не признается в этом ни за что. – Вы приходите в храм, Николай Иванович, – он поднялся со стула. – А то и ко мне домой. Поговорим…
Щеглов тоже приподнялся со своего кресла, да в таком положении и застыл, провожая священника растерянным взглядом до тех пор, пока тот не дошел до дверей и не скрылся в приемной.
Отец Василий медленно шел по зеленой аллее в направлении храма и думал. Если верить Щеглову, кое у кого уже возникли сомнения в здравомыслии священника, и это ему не нравилось, но то, что произошло в Усть-Кудеяре за минувшую неделю, и впрямь отдавало бредятиной.
Ладно, назначение столь неподготовленного человека, как Николай Иванович Щеглов, на должность главы района можно было считать издержками административной политики губернатора. Но в сочетании с двумя покушениями на Щеглова, расследование которых, судя по слухам и по испуганному виду главы, так ничем и не закончилось, такое назначение заставляло задуматься. Весь жизненный опыт священника подсказывал, что преступления, расследовать которые оказывается не под силу органам, кем-то из органов и совершены.
Дерзкий налет на банк, наверное, тоже можно было считать серьезным выпадом против Щеглова. Но здесь все еще более усложнялось. Отец Василий был абсолютно уверен, что человек в маске, жестоко расстрелявший милиционера в двадцати метрах от банка, это майор Кузьменко.
Трудно было сказать, что заставило столь нерядового человека надеть маску и взять в руки автомат. Разве что нечто настолько важное, что и передоверить никому другому нельзя.
Кстати, провел параллель отец Василий, следствие по этому делу тоже оказалось в тупике. Но священник знал и другое. Кузьменко, при всем его весе внутри воинской части, не мог повлиять на следствие! Ни Скобцов, ни прокурор района и близко не подпустили бы к своим делам никого из военных – просто из чувства здорового противоречия.
На фоне этих двух неразрешимых загадок и его недельное бегство от Кузьменко, и так ничего и не давшее похищение Брыкалова, и даже ложное обвинение в покушении на губернатора казались мелочью.
«Покушение! – охнул от пронзившей его догадки отец Василий. – Надо просто узнать, кто свидетельствует против меня. Потянув за эту ниточку, я пойму и остальное!» Он встрепенулся и почти бегом промчался в расположенную неподалеку Усть-Кудеярскую прокуратуру.
Но и там, еле пробившись к перегруженному работой прокурору района Силантьеву, священник ничего нового для себя не узнал. Вроде бы видел его, стрелявшего в сторону губернатора, какой-то лейтенантик – и все!