Отпуск с ворами
Шрифт:
От злости на себя и на предусмотрительных карманников Антон так свернул парню руку, что тот взвыл в полный голос. Антон схватил его стальными пальцами за горло и несколько раз тряхнул на земле.
– Ты… сучонок! – прошипел он злобно. – Я тебя тут на стройке закопаю! Я тебя в асфальт закатаю, ковшом экскаватора в землю по самую макушку вобью! Ублюдок ты недоношенный!
Дав волю бешенству, Антон упустил еще один момент, который мог обойтись ему дорого. Паренек так перепугался, что забыл правила, забыл, что ему ничего не грозит, кроме мордобоя, и в его руке появился маленький предмет. Никогда карманники не носили с собой оружия, никогда они не пользовались ничем фабричного производства: ни лезвиями, ни ножами. Их главное орудие – пальцы и остро отточенная монетка.
Вот такая монетка и оказалась в пальцах невзрачного. Он махнул рукой, как будто закрывая лицо от разъяренного незнакомца, еще миг, и Антон мог остаться без глаз. Движение было отработано до автоматизма, и если бы не реакция Антона, то острие монетки чиркнуло бы сразу по обоим его глазам.
Успев отпрянуть, Антон схватил паренька за руку и нанес ему нокаутирующий удар в челюсть. И тут же за его спиной мелькнула тень. Антон бросил свое тело вперед, перемахнув через лежавшего без сознания карманника. Этот прыжок спас его. Трехчетвертная стальная труба с грохотом обрушилась на то место, где он только что сидел на корточках перед своей жертвой.
Длинноволосый еще не успел расстроиться, что промахнулся, а нога Антона, выброшенная в прыжке, врезалась ему в грудь. Парень шумно выдохнул и отлетел к штабелю кирпича.
Когда оба паренька пришли в себя, то их глаза беспокойно забегали по сторонам. Они ощутили себя не просто связанными. Они были привязаны руками к подъемнику, а ногами к толстой чугунной трубе. Ремней в их брюках не было, и штаны у обоих норовили соскользнуть, оставив хозяев в беспомощном состоянии.
Прежний высокий незнакомец со светлыми прямыми волосами смотрел на них с холодной ненавистью и поигрывал пультом от подъемника. Связанные за спиной руки затекли, к тому же они были неудобно задраны вверх, что наводило на воспоминания о средневековой дыбе, которую пареньки когда-то видели в каком-то кино. Более того, каждому в рот была забита какая-то тряпка, а сверху он был затянут веревкой, чтобы кляп нельзя было вытолкнуть языком. Внутри у обоих начало постепенно холодеть. Может, это маньяк-расчленитель, может…
– Ну, вот что, голуби мои! – хищно оскалив зубы, зло проговорил незнакомец. – Разговаривать и рассусоливать мне с вами некогда. Либо беседа идет по моим правилам, и вы четко и внятно отвечаете на мои вопросы, либо… либо она идет по другим моим правилам. Я выворачиваю вам руки и ноги, а вы, крича от ужаса и боли, торопливо все же отвечаете на мои вопросы. Третьего варианта не дано. А еще ваша дальнейшая судьба вписывается в два первых варианта, которые я изложил. Я сейчас веду к тому, куда девать ваши изуродованные трупы.
Парни бледнели буквально на глазах. Зрелище было интересное: розовые естественные краски исчезали, а на их место наползала мертвенная бледность. Чтобы не остановить задуманное и не дать овладеть собой чувству жалости, Антон стал думать о том, сколько горя, сколько неприятностей и проблем доставили людям вот эти двое. И другие такие же, и те, кого он ищет. Одна история Даши стоит того, чтобы живьем подпалить пятки этим уродам, для которых нет ничего святого, которые готовы последнее вытащить… Понятие «святое» снова навело на мысль, что Антон сейчас, мягко говоря, перегибает палку.
Главное – напугать их до крайности, до икоты, главное – не выдать лицом того, что дальше этого ты не пойдешь, что ты не станешь их в самом деле пытать. Это не война, а ты служитель закона. И всему есть мера.
Антон медленно подошел к тому, кто в супермаркете вытащил у него бумажник. Он посмотрел в его испуганные глаза, покрутил в руках пульт от подъемника.
– Ты меня слушай! – приказал он парню. – Сейчас будем с тобой говорить! Я вытащу кляп, но если ты попробуешь крикнуть, то вот эту арматурину, – Антон кивнул под ноги, где валялся всякий строительный хлам, – я воткну тебе в кишки. И там оставлю. Единственное, что ты можешь и должен сделать, чтобы выжить и уйти отсюда на своих ногах, это честно ответить на все мои вопросы. Понял?
Антон смотрел на невзрачного, но боковым зрением заметил, что черноволосый активно дергает головой и страстно мычит. Он повернулся ко второму карманнику. Тот смотрел умоляюще и кивал. Кажется, он больший трус, чем его напарник.
– Ты чего мычишь? – спросил Антон второго. – Жить хочешь?
Парень так активно замотал головой. Надо было идти на уступки и послабления. Кажется, «клиенты» готовы. Он развязал веревку и вытащил кляп изо рта черноволосого.
– Блин, ты чего! – тут же горячо зашептал парень. – Да мы тебе все что хошь скажем. Ты чего пытать-то нас решил? Так мы же не знали, а то, что я трубой тебя хотел огреть, так другу хотел помочь. Ты же на Моню напал, а я вроде как…
– Заткнись, – тихо произнес Антон, и парень тут же послушно замолк на полуслове. – Мне плевать с большой колокольни на то, что ты думал, чувствовал.
– Да, да… – снова закивал парень и покосился на напарника, – Моня, ты же согласен, да?
Моня тоже стал активно кивать и даже попытался дружески улыбнуться. Антон им поверил. Он поверил, что карманники охотно будут отвечать на его вопросы, но он знал, что при малейшей возможности они попытаются напасть на него или сбежать. Иными словами, он все равно ожидал от них любой подлости.
Подняв с земли ржавый кусок арматуры, Антон, демонстрируя серьезность намерений, воткнул его в землю рядом с собой, чтобы это орудие было все время перед глазами его жертв. Потом он развязал веревку и вытащил кляп из рта Мони. Парень стал дышать, как выброшенная на берег рыба. Кажется, у него был насморк. Пульт откладывать в сторону Антон тоже не стал, хотя подъемник, как он убедился, был обесточен и привести его в действие он не мог. Но карманники этого не знали.
Черноволосый имел кличку Гарри. Или, как в их среде это называлось, «погоняло». Он говорил больше своего дружка Мони, но понять его было сложнее. То ли от волнения, то ли по причине природной тупости его речь была сбивчивой, полной «мусора» и не отличалась информативностью. Большей частью он сетовал на жизнь и превратности судьбы «щипача», а попросту – карманника. Антон не спорил, хотя знал, что настоящий мастер-щипач в уголовном мире имел очень большой авторитет.
Моня быстрее понял, что нужно этому незнакомцу, и стал говорить по существу. Видел, что перед ним не уголовник, не блатной, а все равно говорил. Наверное, тоже поверил, что этот тип сможет их убить или искалечить за неповиновение.
Всплыло примерно следующее. В районе банкоматов никто работать не любит. Дело это неблагодарное, потому что народ постоянно роется в сумках, кошельки держит в руках, чтобы в любой момент вытащить оттуда карточку, когда подойдет его очередь вставлять ее в банкомат. Да и очередь движется там относительно быстро, а значит, люди все время находятся в движении.