Отпуск военного режима
Шрифт:
— Правильно мыслишь, — отец кивнул, — и ваше отсутствие на выставке спишут на страстное и бурное примирение, но никак не на приватный разговор.
— И какие наши дальнейшие действия? — я взглянула на мужчин из-под опущенных ресниц.
— Пока по ходу пьесы будете отыгрывать ситуации, — папа сжал кулак, — я же за оставшиеся пару дней постараюсь разобраться с нашей проблемой по старым каналам и связям. Не смогу, так пойду писать заявление в полицию.
— А хоть что-то более конкретное? — вопросительно приподняла я бровь.
—
— Папа! — воскликнула я в экран сброса звонка.
— Больше не сердишься? — Глеб вяло улыбнулся.
— И давно ты знаешь про шпиона? — злиться я уже не злилась, но дуться мне это не мешало.
— С неделю, — честно ответил парень, — заподозрил, когда обнаружил, что в моем кабинете кто-то шарился без спроса.
— Может, это Инка была? — не стала отрицать такой вариант сразу.
— Нет, секретарша у меня сплетница та еще, — усмехнулся брюнет, — но за свое место держится зубами и глотку любому порвет, кто на это покусится.
— Тут ты прав, — пришлось признать его правоту, — у нее брат в больнице, хоть деньги на операцию могут быть поводом.
— В кабинете был тот, — нахмурился парень, — кто не знает моих привычек, а Инна за три года меня хорошо изучила, ей бы не составило труда замести следы своего пребывания.
— Тут соглашусь, — я кивнула в ответ, — она бы смогла выставить себя невиновной, ей доступны почти все кабинеты на этаже.
— Это кто-то из новеньких, — Глеб нахмурился, — их сейчас всех проверяют, но пока проверка результатов не принесла. И загадочная личность нашего крота остается под вопросом. Но пока мы тут, мы под защитой расстояния. Я, конечно, не верю, что это объявившаяся жена Стаса, но чем черт не шутит, вдруг и правда ее рук дела.
— Почему мне сразу не сказали? — стало чуточку обидно.
— Нам нужна была твоя реакция на меня в аэропорту, — он спрятал глаза, — на случай, если за нами была установлена постоянная слежка.
— С чего ей вообще быть? — мои глаза расширились.
— Вот уже пару месяцев по офису ходят упорные слухи, что мы обручены, — мои щеки вспыхнули от таких слов, — не знаю, откуда они пошли, даже не спрашивай. Но твой отец запретил Инне рассказывать про них под страхом обнаружиться в лесу в разных пакетах. И когда за нами началась охота, я попытался взять удар на себя, но главной целью была ты как держательница четверти акций и наследница по документам. Я же тут попал из-за этих слухов.
— Если акционеры заблокируют решение отца через суд, — в голове всплыла страшная догадка, — то у нас с тобой на двоих окажется большинство из оставшихся сорока девяти процентов. У всех остальных в сумме двадцать четыре, им не хватит твоих пяти процентов для передачи управления или любого другого решения, вносящего изменения в уставную документацию фирмы.
— Мы такое даже не рассматривали, — Глеб удивился, — надо написать директору.
— Пиши юристам, — я вздрогнула, —
— Не боись, — парень уже что-то печатал, — сейчас попробую купить еще пару процентов через подставных лиц. А ты пока займись сборами для переговоров с немцами.
— Угу, — только и смогла выдавить я.
Пару часов я провела в состоянии сомнамбулы, чисто машинально гладя вещи, меняя прическу и макияж. Высокий конский хвост — и тот получился с третьей попытки. Нарисовать стрелки так и не вышло, и первоначальный макияж в классическом стиле заменила на агрессивный в черно-синих тонах.
Цепочку на белой майке с голой спиной и глубоким вырезом и то застегнула со второго раза, про борьбу с рваными джинсами вообще молчу.
Новости про кампанию подкинули нервов в итак расшатанную психику, выбивая устойчивые кирпичики из фундамента моего самоконтроля, разрушая его до основания.
Глеб, напротив, ограничился классическими брюками-джинсами и черной майкой в облипку. Стоя рядом перед зеркалом, мы создавали гармоничную пару, брюнет в темном и я, огненно-рыжая, в белоснежном.
Высоченные шпильки, извлеченные на свет из потемок чемодана, позволили мне стать почти одного роста с парнем. Посмотри на нас сейчас со стороны и скажешь — парочка влюбленных, собравшихся на свидание, но никак не на переговоры с немцами.
А дело было простое до смешного. Пресловутые переговоры проходили в спортбаре с пивом и немецкими колбасками на гриле. И заявиться туда в офисных костюмах было верхом идиотизма, до которого опускаться мы не собирались.
Так еще и Глеб подметил явный интерес Виктора к моей скромной персоне и сам готов был ножницами удлинить и так глубокий вырез на майке, которая таковой могла считаться с натяжкой и огромной поблажкой на плотность материала.
Такси долго ждать не заставило, и к назначенному времени мы уже стояли около входа в уютное помещение с мягким светом, запахом гренок с чесноком и множеством мониторов.
Осмотрев зал, я удивилась столь домашнему интерьеру, все было чисто и аккуратно, даже не скажешь, что тут толпа мужиков каждый день болеет за свои команды. Наши собеседники нашлись в дальнем углу расположившимися на мягком полукруглом диване за ширмой.
— Добрый вечер, — мы поздоровались с собеседниками.
— Присаживайтесь, — Эндрю подвинулся, — надеюсь, вас не смущает выбор места?
— Нисколько, — тут же отозвался Глеб, — я схожу за пивом, вам взять?
— Не, — лениво отмахнулся Виктор, — нам обновляют как завсегдатаям.
— Неплохое место, — откинувшись на удобный диванчик, протянула я.
— Знали бы, — Эндрю выпустил струйку дыма, — пригласили бы вас раньше.
— Мы сами не знали, — Глеб вернулся и поставил передо мной высокий бокал с моим любимым вишневым сидром.
— Вы наделали много шума, — усмехнулся седовласый, — про ваши стоны ходили слухи весь первый день.