Отпусти браткам грехи
Шрифт:
Гарик готов был платить, но Серега даже слушать его не хотел, как будто знал, что с деньгами у него полный швах...
Генерал-лейтенант Новиков Антон Васильевич, заместитель командующего округом. Очень большая величина. Внешне невозмутимый, внутренне суровый, подтянутый, наглаженный. Гарик невольно вытянулся в струнку, встречая его у машины. И с трудом сдерживал глупую улыбку, самовольно наползающую на губы. Дело в том, что он узнал генерала. Это был тот самый мужчина, который отчитал его за водку у ворот госпиталя. Отец Ларисы...
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! –
Он знал свое место и распахнул бы дверцу для своего нового начальника, но, к счастью, он был избавлен от этой необходимости. Ему уже успели объяснить, что Новиков не уважает холуйские прогибы.
Генерал скупо кивнул в знак ответного приветствия, мельком осмотрел своего водителя.
Гарик уже успел подготовиться к событию. Форма на нем новенькая, солдатского покроя, но из офицерского сукна. Ордена нет, вместо него колодка цвета бордо с продольной серой полоской посередине. И никаких значков – ни «Отличника», ни «Классности». Про красный флажок с Лениным и говорить было нечего. Из комсомола Гарика исключили еще в восьмом классе, было за что...
Но, похоже, генералу его вид не понравился. Он даже хотел что-то сказать по этому поводу, но, видно, решил отложить это на потом.
В машину он сел на переднее сиденье – как боевой, а не паркетный генерал. Прислушался к звучанию мотора. Двигатель работал ровно, без перебоев, и звук спокойный, шелестящий. Никакого цокота, никакого троения. Машина плавно тронулась с места, быстро, без рывков набрала ход.
– Как часики работает, – удивленно заметил генерал.
– Старался.
У Гарика было время подготовить машину к выезду. «Волга» почти новая, каких-то четыре года в эксплуатации, но предыдущие водители довели ее до предынфарктного состояния. Он сам перебрал двигатель, заменил кольца, поршни, отрегулировал клапана, карбюратор, прокачал тормоза, топливную систему, трансмиссию и ходовую привел в порядок. На любовь и ласку машина отозвалась мягкой и тихой послушностью.
Еще два дня Гарик вместе с инструктором ездил по Москве, изучал город вообще и свой маршрут в частности. Заполоцк не большой город, движение в нем не сравнить со столичным. Но Гарик быстро приноровился и сейчас чувствовал себя в плотном транспортном потоке так же вольготно, как птица в небе.
– Неплохо ездишь, – похвалил его генерал.
– Спасибо.
– Как нога, не тревожит?
– Да нет, нормально все...
На этом разговор и закончился. Продолжился он вечером, после того как Гарик привез генерала со службы домой. Жил он в большом красивом здании на Патриарших прудах. Огороженная территория, утопающий в зелени двор, подъезды с портиками... Гарику такая жизнь и не снилась. И сейчас он мог похвастать тем, что был холопом при номенклатурном хозяине и видел, как живут большие люди. Но хвастать этим не хотелось. Лучше дома про Афган рассказать, он сам был человеком пусть и не самым большим, но в какой-то мере уважаемым...
– Завтра суббота, – собираясь выходить из машины, сказал Новиков. – Мы с женой на дачу поедем, ты нам не нужен, но моя дочь здесь останется. У нее машина сломалась. Возьмешь увольнительную, приедешь сюда, посмотришь машину, если сможешь сделать, хорошо, если нет, ну что поделаешь...
– А инструменты есть?
– Да, что-то есть...
Вечером в казарме ротный сам вызвал к себе Гарика, выписал ему увольнительную записку
– Ну, как успехи? – как бы невзначай спросил он.
– Нормально, – тем же будничным тоном ответил Гарик.
– Как генерал?
– Ничего.
– Ты мою машину завтра не посмотришь, с клапанами что-то...
Серега быстро смекнул, что Гарик соображает в машинах лучше всех, раз попросил помочь, другой. Гарик отказать ему не мог.
– Завтра не могу. Давай на воскресенье.
– Генерал напряг?
– Угадал. У дочери машина сломалась.
– У Лариски?
– Ты ее знаешь?
– Ну а то, в МГИМО вместе учились. У нее международно-правовой факультет, я по внешней торговле... Она до сих пор учится, а мне восстанавливаться... Короче, знаю ее, пересекались однажды...
– Где?
– Что, интересно знать? – снисходительно усмехнулся Серега.
– Да так.
– Баба она красивая, не поспоришь... А где пересекались? Да так, на вечеринке у одного общего знакомого... Она с Эриком была, у них роман тогда был...
– Тогда – это когда?
– Ну, года два назад. Я тогда второй курс начинал. С которого и поперли... С кем она сейчас, не знаю. Но не с Эриком. Я слышал, он женился недавно... Навороченный парень, упакованный, от баб отбоя не было, а потом раз-два – и окольцевали. Но там понятно, там тесть из ЦК, супершишка... Так что, у Лариски машина сломалась?
– «Восьмерка» у нее. А я, если честно, в электронном зажигании не очень волоку...
– Ничего, разберешься...
– Разберусь.
Сразу после завтрака Гарик отправился на Патриаршие пруды своим ходом, в форме, все как положено. Старик-вахтер на пункте охраны пропустил его без слов, но консьержка в подъезде, хоть и была предупреждена о его визите, все же позвонила Ларисе. Та сама спустилась за Гариком. Красивая, небрежно-нарядная... Она ничуть не удивилась, увидев его. Как будто знала, кто служит водителем у отца.
Гарик поприветствовал ее скупым движением головы.
– А где твое фирменное «здрасте»? – усмехнулась она, нажимая на кнопку лифта.
– Почему фирменное?
– А разве нет? Я думала, это твоя визитная карточка.
– Издеваешься?
Они зашли в лифт, Лариса нажала на кнопку с цифрой «семь».
– И куда мы? – спросил он.
– Ко мне домой. А что?
– Я машину приехал чинить.
– Не надо ничего чинить. Машина на ходу, мотор, правда, что-то барахлит. Заводится плохо. А так ничего...
– Все равно смотреть надо. Антон Васильевич сказал...
– На даче твой Антон Васильевич. И ты не к нему, а ко мне приехал... Кофе попьем и в гараж...
Гарик представлял примерно, какими могут быть квартиры в этом роскошном доме. И все равно был поражен. Огромный холл, просторные комнаты, золоченые обои, шикарная мебель, ковры, хрусталь, фарфор. Лариса провела его на кухню с прямым выходом на столовую, насыпала в турку молотого кофе. Прическа, косметика, парфюм, шелковый халат с длинным подолом и глубоким запахом. Утонченная, изнеженная. В ее облике не было ничего вульгарного, но в голову почему-то лезли вакхальные мысли. Он и сам не понимал, почему вдруг в нем возникла уверенность, что Лариса не оттолкнет его, если он подойдет к ней сзади, обнимет и очень крепко прижмет к себе.