Отрада
Шрифт:
– Вот! – сказал он. – Сегодня веселимся по-настоящему. Оригинал, а не поправленные много позже версии, когда они причесали это под «современный украинский язык». – Написано на ярыжке, так что с меня бутылка, с вас закуска, сегодня на арене взрывы хохота!
– Но здесь написано, что язык малороссийский! – я заглянула в книгу.
– Ага! – весело согласился друг семьи. – Он и есть, ярыжка! Это же бурлеск, шутка, фарс. Как сама поэма, так и язык её написания. Спасибо штабс-капитану Котляревскому, у нас сегодня будет полный отвал башки! Ты держишь в руках первое древнее печатное свидетельство существования деревенского наречия: «Энеида», изданное в Санкт-Петербурге, что характерно! Попомните моё слово, – обратился
Мои родители и друг семьи захохотали.
В тексте книги 1798 года были буквы «ы» в великом множестве, а в конце давался словарь ярыжки, простонародного наречия населения окраины Российской империи.
Читал детский гематолог великолепно, бутылку они тогда выпили, как я понимаю сквозь толщи десятилетий, далеко не одну. Какие идиоты и кем и когда себя будут мнить – я тогда не понимала. Мне это ещё предстояло прожить. Называть ли друга нашей семьи пророком? Нет, он всего лишь был взрослым человеком и хорошо знал историю. Он был потомком русского дворянского рода. Его предок прибыл в Одессу вместе с Михаилом Семёновичем Воронцовым. И с тех пор семья детского гематолога жила в Одессе, и очень хорошо знала все бури, через которые с честью прошёл пресловутый русский корабль. Хотя иные из команды временами сходили с ума и вели себя хуже клинических идиотов. Потому что клинические идиотов всё-таки не имеют права принимать государственные решения.
Мои родители не видели ничего страшного в уроках украинского языка. Эти уроки все принимали не более всерьёз, чем уроки физкультуры. Всё, что я помню из уроков украинского языка в начальной школе, это забавное четверостишие: «Ходит гарбуз по городу, дизнается свого роду: чи живы, чи здоровы все родычи гарбузовы». На рисунке был развесёлый дядюшка тыква. Язык никем не воспринимался всерьёз. Это действительно был не более, чем русский народный.
В старшей школе из украинской литературы помню только Коцюбинского, «Fata morgana». Роман «из деревенских настроений». Авторский подзаголовок говорит сам за себя. Две части: 1903 год и год 1905-й. Роман, как водится, о напрасных надеждах русского крестьянина. Да, ага, русского, хотя крестьяне там и украинские и польские. Но сам автор, Михаил Коцюбинский, был человек имперский, русско-имперский. Взгляды его были социалистические. А сын его, Юрий Коцюбинский, так и вовсе считается у всех по очереди фашистских клик «предателем украинцев». К слову, как и Иван Франко. Поскольку и Коцюбинские и Франко были социалистами (без приставки «национал»). Взгляды, которые отстаивали и Коцюбинские и Франко были противоположны фашистским.
Из творчества Франко была знакома исключительно со сказками. Они были ужасно кровавыми. Непременно кишки на соснах. И ещё они были, несмотря на всю жестокость, невероятно смешными. В конце кого-нибудь непременно убивали, разрывали на кусочки, кто-то непременно тем или иным образом отдавал концы: «всі кинулися на нещасного Микиту і розірвали його на шматочки»; «та цей в ту ж хвилину – хап його за горло і роздер»; «та й витягли цілу Лисичку з нори і тут же її розірвали»; «а як побачив його близько, то з самого страху помер!»; «Та й з цим словом Ведмідь бабах у криницю та там і втопився»; «Не питали слуги, що Гадюка в крадіжці зовсім не винна, витягли її з нори і вбили»… И так далее и тому подобное. Это была своего рода чёрная-чёрная рука, и всех очень веселило, потому что когда что-то настолько страшно, то надо смеяться, чтобы не сойти с ума.
Ничего особо нового в сказках Ивана Франко, признаться, не было. Очередной пересказ легенд и баек всех времён и народов.
Почему народную читальню Маразли переименовали именно в библиотеку им. Ивана Франко?
Первая бесплатная одесская городская читальня для всех, открытая 19 февраля 1891 года.
В государственном архиве Одесской области (фонд 16, опись 66, дело 144) был документ «О постройке на Треугольной площадке, находящейся при повороте с Преображенской улицы на Старорезничную, здания для народного училища с читальней на сумму 20.000 руб., пожертвованных господином городским головою тайным советником Гр. Гр. Маразли».
Городской голова из собственных средств финансировал первую в Одессе бесплатную народную городскую читальню.
Член городской управы Велькоборский принял по квитанции от Маразли двадцать тысяч рублей на постройку. Проект был подготовлен архитектором Дмитренко, известным в Одессе. Подрядчиком строительства выступил государственный крестьянин Гайдуков (уже скоро оборотистый Фёдор Осипович станет купцом, с отмены крепостного права прошло тридцать лет, именно к этой дате хотел Маразли сделать подарок простым людям города: «Между тем спрос на газеты и журналы среди рабочего люда очень большой».)
«В народной читальне Маразли в течение первого года было выдано для чтения до 75000 книг, число посетителей нередко доходило до 300 в день» (П. А. Крушеван, «Что такое Россия? Путевые заметки». Москва, 1896 г.).
Почему именно народную читальню Маразли сделали именно что украинской библиотекой?
Насильственная украинизация окраин Руси тема больная. Откровенно нездоровая. Искусственная. Язык не создать насильно, как не сложить насильно общность. Язык создаёт общность, общаясь… Русский народный язык есть. Именно русский народный. Малороссийское наречие. Новороссийское. В Тамбове и в Рязани говорят по-разному. Есть ещё литературный язык. И язык казённый, бюрократический… И всё это общий язык России – русский.
Общность не создать насильно. Собранные в неволе люди с промытыми мозгами – узники, но не общность. Дети, рождённые в неволе – не общность, но дети невольников, дважды невольники. Они знают лишь то, что несёт им коллективный воспитатель «невольников» – надсмотрщик, полицай, гауляйтер.
Язык не сшивают из мёртвых остатков, как Виктор Франкенштейн своё чудовище. Язык рождается естественным образом. Создать безжизненную конструкцию можно. Можно насадить её. Но она не прорастёт, не пустит корни, она не проживёт и века человеческого, куда уж там стать частью более, чем тысячелетней культуры.
В Одессе мова не рождалась и не могла родиться. Попытки навязать Одессе мову проваливались раз за разом. «Украинизация» Одессы никак не удавалась. И не только Одессы, а всей Новороссии и Малороссии.
Термин «украинизация» предложил в 1907 году Михаил Грушевский, нацист, основоположник шизофренической «украинской историографии», чудовищного набора извращённых идей и попросту оголтелого вранья. К Одессе он не имел никакого отношения, и маленький Валя Катаев мог болтать со своими друзьями на ярыжке, русском народном малороссийском наречии, и разговаривать с отцом и братиком на литературном русском, прибегая в русской гимназии русского города Одессы и к русскому казённому.
Активная «украинизация» началась в 1917 году в гетьманской Украине и над этим немало горько посмеялись и Тэффи, и Булгаков и Алексей Николаевич Толстой, и многие достойные другие. В гетьманской Украине (под властью Германии) фальшивый украинский язык был объявлен государственным языком, вплоть до 1919 года он насильно насаждался везде. Образованные, разумные, вменяемые люди – были возмущены до крайности.
«Я б вашего гетмана, – кричал старший Турбин, – за устройство этой миленькой Украины повесил бы первым! Хай живе вильна Украина вид Киева до Берлина! Полгода он издевался над русскими офицерами, издевался над всеми нами. Кто запретил формирование русской армии? Гетман. Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете-то не существует? Гетман. Кто развёл эту мразь с хвостами на головах? Гетман».