Отрави меня вечностью
Шрифт:
Вампирам еле удаётся укрыться в лесу. А позже они выскальзывают из кольца окружения. И Герти тоже бежит рядом с ними и боится. И тоже влетает в глубокую пещеру, карабкается в тьму, сырость и безопасность.
В укрытии Эвтерпа стягивает платье и обвивает его руками, а он Ларс будто отпускает накопившееся напряжение и жадно отвечает на её поцелуи.
Герти не хочет при этом присутствовать, но Ларс не отпускает её из своего сознания.
«Глубже… смотри в мою душу… в мои глаза».
Но как их найти, если он смотрит только на Эвтерпу? Да
Герти жарко, кожа горит, как в предрассветных лучах…
Ещё секунду она решается, а потом… прыгает в тело рыжей — в подсознании ведь всё возможно?
— Ах! — она чувствует то же самое, что чувствует эта женщина под ним, с ним внутри, его сильные и нежные руки снаружи, Герти плавится от его взгляда, от жара, что проник внутрь…
— Да… — шепчет Ларс и двигается в ней.
Он поймал её в ловушку? Это воображение. Но тогда почему она чувствует так остро? Так реалистично? И хочет остаться там, вместе с ним…
Где-то на подступах к вершине ощущений она встречается глазами с этим иллюзорным Ларсом и вспоминает, зачем пришла сюда, в чужую ночь, в чужую любовь… Она больше не хочет тут оставаться, но надо доделать начатое.
Герти ныряет в его сознание прямо там, в его воспоминании… бездонная темнота души обволакивает так мягко, как пух или его дыхание. Она успокаивает обожжённую кожу, и вдруг снова ослепляет разрастающимся огнём…
«Смотри…»
Герти не смеет отвести взгляда от огромного клубка пламени, рядом с которым невыносимо… Но есть в нём что-то неправильное. Изнутри очень редко вырываются наружу тонкие белые лучи. Герти тянется к их источнику и находит то, что отзывается родным — её образ. И его нежность к принцессе, что только зарождается, оберегаемая древним.
И всё же рыжее пламя сильнее, яростнее. Оно защищает свою хозяйку и хлещет девушку по лицу.
— Больно!
Герти отскакивает назад. Точнее, пытается.
«Не правда, тут возможно всё!» — она рвётся наружу, наверх, к воздуху, будто борется с пластами тёмной воды.
И ей удаётся.
Её часть души будто заново рождается из тёмной, тягучей, но уже родной души Ларса. Сначала она оказывается в пещере, где слышатся стоны Эвтерпы.
— Вытащи меня!
Другой Ларс крепко хватает её за руки и вытягивает в комнату Кая…
Знакомый потолок плывёт перед глазами в медленном хороводе…
«Выбралась,» — Герти повернула голову.
В открытое окно ярко светила луна. На подоконнике серебрился снег. Ставни поскрипывали от мороза.
— Значит…
— Я долгое время гнал от себя эту мысль. А сейчас вынужден прятать.
— А Эвтерпа?
— Её дни сочтены.
Герти не ответила. Лишь прислушалась. За дверью кто-то дышал.
— Она уже знает и очень зла…
— Что нам делать? — вообще-то делать ничего не хотелось.
Всё, чего желала Герти — покоя. И немного времени на то, чтобы осмыслить увиденное и прочувствованное.
Ларс подошёл к столу, стоящему в дальнем углу комнаты, оторвал кусок
— Сейчас мы откроем дверь. Она бросится на меня. А ты убежишь из замка. И поживёшь какое-то время одна.
— Опять предлагаешь спрятаться на пару дней? — Герти справилась с головокружением, но голод и общая эмоциональная усталость вдавливали тело в кровать, не давая пошевелиться.
— Нет. Ты должна увидеть мир и многому научиться. А через 50 лет в ночь на летнее солнцестояние мы встретимся вот тут, — он многозначительно посмотрел на сложенную бумажку и отдал её Герти.
Та слабыми руками сунула записку куда-то за шнуровку корсажа.
— Постой… Ларс… Я знаю, что ты чувствуешь. Ты правда надеешься, что это пройдёт?
— Я видел собственными глазами, как рождались и умирали царства, империи, религии… И эта страсть перегорит, чтобы очистить место для нового. Живого и разумного.
— Ларс… а я ведь тоже люблю её сейчас… — Герти смотрела перед собой, но видела только лицо Эвтерпы. — Надеюсь, это — побочный эффект, и он скоро выветрится, как привязчивый запах. Но я не думаю, что это случится с тобой. Во всяком случае, точно не через пол века.
— Посмотрим, — Ларс горько усмехнулся.
— Хочешь начистоту? — Герти удалось подняться и сесть на кровати. — Мне очень жаль вас. И я, конечно, уйду. Но только вместе с Каем.
— С этим обманщиком?
— Мне кажется, ты плохо его знаешь, — её голос прозвучал неуверенно. Даже Герти эта фраза показалась такой наивной! Но она в неё верила. — К тому же, я могу его понять. Не всякий мужчина захочет рассказывать, что выпил семя другого мужика… Даже такого замечательного, как ты.
Ларс хмыкнул. Снова обхватил голову Герти, прижал к себе и прикоснулся лбом ко лбу.
— Не надо, прошу…
— Закрой глаза и слушай… Это не потребует много сил.
Герти подчинилась, закрыла глаза.
Перед её внутренним взором предстала комната Ларса.
— Брось… — Кай усмехнулся. Из-под расстёгнутой рубашки виднелся шрам, оставленный медведем. — Неужто ты думаешь, что я буду целую вечность страдать по какой-то девчонке? Ты знаешь мои привычки… — он перешёл на шёпот. — Честно говоря, у меня уже стоит на новенькую человечку. Она девственница? — в глазах его плясали огоньки.
— Всё, как ты любишь, — ответил Ларс холодно.
И не успела Герти хоть как-то отреагировать, как Ларс показал следующую сцену, которая разыгрывалась в освещённой комнате. Герти поняла, что давно не видела горящих светильников. В их тёплом, но таком чуждом теперь свете, Кай обнимал блондинку, поглаживая впадинку на спине между лопатками, и что-то нежно шептал ей. А она улыбалась и смотрела на него с обожанием.
— Дальше я не стал подсматривать, — Ларс отнял свои руки от висков Герти, выпрямился и медленно подошёл к двери.