Отравленная страсть
Шрифт:
Я с опаской смотрел на Татьяну Воронину, вновь превратившуюся в энергичного следователя. В интуиции ей нельзя было отказать.
– Молчишь? – Воронина перевела дух и внешне успокоилась. – А ведь тебя, Заколов, использовали. А когда запахло жареным, решили – концы в воду, и точка.
А вдруг она права, испугался я. Внутри разрасталась унылая боль. Мысли спутались, чувства разбились вдребезги и ранили кривыми осколками. На спокойную гладь озера налетел ураган, поднял волны и разметал красивую яхту мечты на мелкие кусочки грубой реальности.
Мне захотелось побыть одному. Пальцы зацепили крючок замка двери:
– Я пойду пешком, – пробормотал я.
Воронина неожиданно прильнула губами к моей щеке. Слегка куснула. Целоваться по-другому она, видимо, не умела.
– Колючий ежик, – ласково прошептали ее губы.
Я потрогал двухдневную щетину. Татьяна не стала меня удерживать. Она отвела взгляд и грустно произнесла:
– А еще, Тишенька, бабы дают, когда им одиноко и тоскливо.
Я, не попрощавшись, двинулся вдоль тротуара. Татьяна догнала меня на машине и выкрикнула в окошко:
– Я выведу эту сучку на чистую воду!
ГЛАВА 30
В общежитии меня встретил радостный Сашка Евтушенко:
– Отпустили?
– Угу, – кивнул я и шлепнулся за стол.
– Я так и думал. Я еще утром твоей Русиновой сообщил. У нее же тут связи. Она через Калинина могла что-то предпринять.
«И без него справилась», – с досадой подумал я.
– Представляешь, она так переживала, когда узнала. По-настоящему. Обещала помочь. – Сашка вопросительно смотрел на меня.
– Она помогла, – подтвердил я.
– Значит, я не ошибся.
– Лучше бы ты ей ничего не говорил.
– Почему?
– Это я так. От усталости, – махнул я рукой. Досада оборачивалась горечью. – Не обращай внимания.
– Ты, наверное, есть хочешь? Столовая уже закрыта. Может, у девчонок что-нибудь стрельнуть?
– Неплохо бы.
– Сейчас организую.
– Подожди! – Я остановил Сашку, рванувшего к двери. – Ты в химии получше меня разбираешься. Что ты знаешь про бромциан?
– Это яд из группы цианидов. А зачем тебе?
– Им отравили Воробьева, а потом еще одного человека.
– Опять? А Русинова в этом случае тоже…
– Нет! – раздраженно прервал я. – Почему ты все время на нее думаешь? Отравлен чиновник в кабинете Калинина. На этот раз покрупнее, чем Воробьев. Зам директора автозавода Ногатин. Непосредственно перед этим я был в кабинете, и Калинин считает, что яд подсыпал я, чтобы отравить его.
– Ничего себе!
– Он опасается меня как соперника и предлагал сделку. Хочет, чтобы я уехал из города.
– Интересный ход.
– Но, скорее всего, он сам организовал это убийство.
– Чтобы избавиться от тебя?
– В первую очередь от Ногатина. У них наметился конфликт. А заодно и от меня.
– Ты ему мешаешь из-за Жени?
– Он любит ее. К сожалению. – Я раздраженно хрястнул кулаком по столу и почти выкрикнул: – Но я тоже ее люблю!
– А спишь между тем с Ириной, – спокойно возразил Сашка.
Я искоса посмотрел на друга. Что возразить? А он еще не знает про Татьяну Воронину.
Все у меня неправильно и глупо, все наперекосяк! Я хочу к Жене, мечтаю о ней, рвусь к ней всем сердцем! Ее прекрасный образ всегда в моем воображении. Я осязаемо чувствую ее, лишь только закрою глаза. Но то она отталкивает меня, то я злюсь на нее, как это произошло сегодня. А рядом другие женщины, с которыми почему-то мне проще и легче, чем с Женей.
– Давай лучше про бромциан поговорим, – предложил я.
– Что ты хочешь знать про этот яд? – Все.
– Боюсь, моих знаний недостаточно. Тут есть студенты с химического. Я с ними попытаюсь поболтать.
– Прямо сейчас можешь?
– Попробую.
В комнату без стука впорхнула нарядная Ольга Карпова. Удивленный взгляд натолкнулся на меня, большие глаза ехидно сощурились:
– Явился! Где же ты шляешься, Заколов? По вечерам его нет, по ночам – нет, даже на практику приходить перестал.
Сашка шепнул мне:
– Я нашим про тебя не говорил.
Я ухмыльнулся, глядя на Карпову:
– А если бы я был здесь ночью, тебе бы спалось лучше?
– Еще чего! Да хоть совсем пропадай! За тебя есть кому волноваться, – нервно огрызнулась Карпова. Она поправила оборку платья на груди, успокоилась. Ее ладошка демонстративно скользнула под локоть Евтушенко: – А мы в кино идем.
– Хочешь с нами? – смущенно предложил Сашка.
Я понял дипломатичность предложения. Друг не мог сказать иначе, но появившийся романтический блеск в его глазах отчетливо говорил, что третий здесь лишний.
– Нет, ребята. Я устал, мне бы поесть и отдохнуть.
– Оля, – оживился Сашка. – У нас голяк, как всегда, ты не могла бы что-нибудь сообразить по части продуктов?
– Ох, пропадете вы без женщин, – вздохнула Ольга. – Принесу.
Она вышла. Сашка тоже потянулся к двери:
– А я пока к ребятам с химического загляну, время есть.
Я плюхнулся на кровать и закинул руки за голову. Футболка задралась, обнажив большой синяк под ребрами. Кита ногой плотно приложился. Через минуту вернулась Карпова с кастрюлькой и охапкой пакетиков.
– Укатали Сивку крутые горки, – съязвила она. – Где же ты так устал, бедненький?
Тут ее взгляд, видимо, обнаружил ссадину на моем теле. Голос сразу изменился. Так говорит обеспокоенная мамаша, когда встречает замурзанного сына, подравшегося во дворе: