Отравленная страсть

Бакшеев Сергей

Он вопросительно смотрел на меня. Я кивнул.

– Вот видишь. Возвращайся домой, котенок. А мы поедем, а то соседи любопытствуют. Ни к чему мне сейчас лишний шум.

Он оставил Женю около подъезда и вернулся ко мне:

– Быстро в машину, молодой человек.

– Зачем?

– А вам хочется вновь встретиться с милицией?

– Нет. С меня достаточно.

– Ну так поторопитесь! Кто-нибудь наверняка вызвал наряд.

– Юра! Тиша! – громко позвала Женя. Мы дружно обернулись. Она растерянно улыбнулась: – Вы только

не ссорьтесь. Пожалуйста.

Последние слова прозвучали с наивной мягкостью. Мы переглянулись. Смущенные взгляды очертили равнобедренный треугольник – в вершине девушка, в основании двое мужчин.

– Пора, – неловко дернулся Калинин и сел за руль.

Вжикнул стартер, мягко заработал двигатель автомобиля. Я быстро влез на заднее сиденье. Лишний раз общаться с правоохранительными органами в мои планы не входило.

– А нож? – испуганно крикнула Женя. – Откуда тут нож?

– Потерял кто-то, не обращай внимания, – успокоил Калинин, трогаясь с места.

Женя провожала нас растерянным взглядом. Мы выехали со двора. Из угловой квартиры все также надрывно хрипел Высоцкий.

– Умер Володя, – произнес Калинин.

– Какой? – не понял я.

– Высоцкий.

– Не может быть! Откуда вы знаете? – По спине пробежали неприятные мурашки. Артист мне нравился.

– Друг из Москвы звонил.

– Может, глупый слух? Так уже было.

– «Словно мухи тут и там ходят слухи по домам…» —

Калинин процитировал песню Высоцкого, тяжело вздохнул: – Нет. На этот раз все точно. Точнее не бывает.

– А вы его разве слушали?

– Его все слушают.

– То народ, а вы… партийный начальник.

– Вот, значит, как про нас думают, – усмехнулся Калинин.

Правая рука сунулась в бардачок, загремели пластмассовые коробочки. Юрий Борисович, не глядя, выудил кассету и уверенно пихнул ее в магнитолу.

Сразу с четырех сторон на меня обрушился азартный голос Владимира Высоцкого: «Идет охота на волков, идет охота! На серых хищников, матерых и щенков…» Калинин приглушил звук:

– Вот так-то, брат, сегодня ты жив, а завтра…

Он неожиданно свернул с дороги, резко затормозил. «Волга» въехала в темный сквер за металлической оградой и остановилась под широкой кроной раскидистого дерева.

– Куришь? – Калинин протягивал мне открытую пачку сигарет.

– Нет.

– И правильно.

Щелкнула зажигалка, пламя втянулось в кончик сигареты, замерцало раскаленными крупинками табака.

– Тебя все-таки выпустили. С чего бы это?

– Хуже, когда невинного человека держат в тюрьме.

– Невинного? О чем только думают в прокуратуре? – Калинин выдыхал сигаретный дым в приоткрытое окно. – Ну да ладно! Ты зачем меня спас?

– Не знаю. – Я сидел сзади и видел только кучерявую седую макушку городского руководителя.

– Мы ведь вроде как соперники?

– Может быть.

– Так зачем же ты меня спасал? Да еще рисковал жизнью!

– Сдуру Сейчас, наверное, не стал бы.

– Вот как? Спасибо за честность.

Мы помолчали. Из магнитолы уставший Высоцкий что-то объяснял зрителям. Концертная запись была некачественной, какая-нибудь десятая копия.

– Ты разглядел его? – Калинин докурил и аккуратно примял окурок в пепельнице.

– Нападавшего?.. Разглядел.

– Ну? – Он даже обернулся от нетерпения.

– Это грузин. Лет тридцати, коренастый, плотный. Зовут его Реваз. Раньше носил усы, сейчас сбрил. Где-то рядом, возможно, подстраховывал второй – Кита. Если бы Реваз не извернулся, Кита наверняка напал бы, чтобы освободить подельника.

Брови Калинина поползли вверх:

– Откуда такие сведения?

– Сталкивался раньше. Это они пытались угнать «Волгу» Глебовой.

– Я так и подумал! – Калинин хлопнул ладонью по ноге. – Заказчика уже нет в живых, а заказ остается в силе. Ишь, как у них заведено!

– Какого заказчика?

– Петра Кирилловича Ногатина. Кого же еще?

– Это все из-за автомобилей?

– Из-за них, проклятых. Почитал папочку? Кстати, ты куда ее определил?

– Не скажу.

– Ну ладно. Хозяин – барин.

– А почему вы думаете, что напали по заказу Ногатина?

– Он сам намекал, что мне непоздоровится. Вот так, получается, хотел меня, а сам – первый… Я ведь поначалу и вправду решил, что это ты его на тот свет спровадил. Хотел меня, а получилось его. Поэтому и пришел к тебе в изолятор с предложением. Думал, испугаешься, на все согласишься ради свободы. А как выйдешь, тебе уже не до Жени будет, сразу смотаешься из города.

– Вы сказали, поначалу… А сейчас так же мыслите?

– Вижу, парень, что не твоих рук это дело. Если бы ты хотел моей смерти, то разве побежал бы на вооруженного убийцу? Я еще тогда при встрече в изоляторе засомневался. Признаться откровенно, удивил ты меня отказом. Молодежь нынче меркантильная.

– Вы меня тоже удивили, когда вернули папку.

– Эх! Я-то уже достаточно прожил на этом свете, и неплохо. А тебе-то зачем жизнь ломать на взлете? – Калинин периодически пытался обернуться, чтобы видеть мое лицо. – Слушай, у меня шея не резиновая. Перебирайся сюда на переднее сиденье, поговорим как партеец с партейцем.

Я вышел из машины и пересел:

– Только я не партийный.

– Наплевать. Это у меня присказка такая. Давай выпьем за знакомство. – Он достал необычную квадратную бутылку с черной наклонной этикеткой, отвинтил крышку, глотнул из горлышка. – Это виски. – Калинин протянул бутылку мне: – Из Москвы привез. Ты виски пробовал?

– Нет.

– Попробуй. Наша водка, правда, лучше, но эта дрянь дорогущая. Значит, в ней что-то есть, просто мы пока не привыкли. – Я не спешил брать бутылку. Калинин усмехнулся: – Извини, стаканов нет, но так надежнее. Никто никого не отравит.