Отражение глаз твоих [пишется]

Бояндин Константин Юрьевич

— На месте, — отозвался слегка шипящий бесполый голос.

— Нам всё ещё везёт, — сообщил Даллатер и чуть ли не силой вытолкал своего работника в коридор.

* * *

Дракон выслушал Светлейшего, не проронив ни слова. Потом отвернулся в сторону окна и принялся смотреть куда-то вдаль.

Жара в его комнате, где всегда пылало пламя в камине, была трудно переносимой. Теммокан посмотрел на то, как держится Даллатер — в его-то глухом костюме — и понял, что впервые за долгое время испытывает

к нему совсем человеческое сочувствие. Никому бы такого не пожелал! — Давайте, — повелительным жестом протянул он, наконец, лапку и безжизненно-серый «друг» лёг в неё. «Медвежонок» принюхался к предмету, но его меховая мордочка ничего не выражала. Теммокан напряг губы, скрывая улыбку. Невозможно было воспринимать Дракона как равным себе. Увы.

Медвежонок наклонился и выудил из стола чистый килиан — тёмного цвета, полупрозрачный. Долго колдовал над считывающим аппаратом, передвигая «друга» туда-сюда. Удовлетворившись, он оглянулся и оглядел свою аудиторию.

— Не шевелиться и не разговаривать, — предупредил он.

Одно прикосновение — и "лампа тьмы" вновь превратила день в сумерки. Огонь в камине казался призрачным, то возникающим из мрака, то исчезающим бесследно. И стало, наконец, прохладно и хорошо… Послышался щелчок.

…И разговор неизвестно кого неведомо с кем вновь прозвучал для ушей Теммокана — и впервые для двух остальных. Семиминутная запись, казалось, тянется бесконечно. Светлейшего почти не было видно, такими густыми оказались сумерки, но и ему не удалось стоять совершенно бесшумно.

Полутьма развеялась, а вместе с ней кончилась и спасительная прохлада.

— Есть, — объявил Дракон и передал Светлейшему прояснившийся шарик. — Копию сделать?

— Да, в архив, — кивнул Даллатер, возвращая килиан.

Это заняло несколько секунд. Когда он только наловчился так обращаться с инструментами, подумал навигатор с завистью. Щёлк-щёлк — и всё готово!

Его не оставляла мысль, что Дракон сделал ещё одну копию — для себя. Но развивать эту мысль, даже и в уме, он не стал.

Дракону, как известно, виднее.

— Благодарю, — Светлейший слегка наклонил голову, что, в его понимании, выражало учтивый поклон.

Дракон, как показалось Теммокану, ничем не прореагировал на их отбытие. Как сидел, уставившись куда-то вглубь своего стола, так и остался.

Шеттама, 58 Д.

Он вернулся под вечер, живой и здоровый, волоча за уши огромного зайца.

— Могу ещё рыбы принести, — сообщил Хонн, нырнув в сени и вернувшись уже одетым. — Голыми руками ловить можно, только прорубь сделать…

— Как? — спросила только Неммер, указывая на упитанного грызуна. Не был заяц ни больным, ни истощённым. Она пыталась представить Хонна, что носится за добычей, в чём мать родила, и не могла. Что же он такое?… «Мальчишка» пожал плечами.

— Тебе не захотелось бы это видеть.

— Ладно, — она взялась было за нож (который так назвать можно было бы единственно из уважения к его прошлому), как Хонн, стоявший рядом и наблюдавший, неожиданно протянул руку.

— Я сам.

И принялся потрошить его. Безо всяких ножей. Неммер решила, что с неё хватит и сходила к колодцу — за водой. Когда она вернулась, заяц был уже на вертеле. И никаких следов того, чем тут только что занимались.

— А где… куда ты всё дел? — поразилась Неммер осматривая кухню. Ни пятнышка, ни шерстинки.

— Неммер, — «мальчишка» выпрямился. — В следующий раз я тебе покажу. Если захочешь. А пока… ты ведь тоже о себе не очень-то рассказываешь? — он молча принял у неё коробочку с солью и водрузил вертел над рдеющими углями.

— Что мне-то рассказывать? — удивилась Неммер, всё ещё немного обиженная. — Я-то человек как человек.

Хонн усмехнулся. И поведал о том, как менялась она те несколько минут, пока он сидел, в лохмотьях, прижавшись к горячей печке. Неммер тут же приложила ладони к лицу и наклонилась над ведром с водой.

Он прав. Сейчас ей… ну двадцать не двадцать, но уж явно не сорок. Она осмотрела кисти рук. Вовсе не старческие. И… что же ей об этом сказать? Ровным счётом ничего.

— Что у тебя на шее? — спросил Хонн, следивший за будущим ужином.

— Ах, это,… - и она протянула ему амулет, который вручил ей Майтен. Тот человек, что осматривал дом.

Хонн отреагировал так неожиданно, что она не успела испугаться. Он отпрыгнул чуть ли не в противоположный угол комнаты и глаза его засветились в темноте. Неммер сделала шаг в его сторону.

— Не шевелись! — приказал он чужим, свистящим и безжизненным голосом. — Стой, где стоишь. Положи это на пол. Откуда оно?

Бесконечно медленно Неммер присела и осторожно положила камушек на пол. Так же медленно поднялась и сделала шаг назад. Хонн сверкал на неё глазами из полумрака. Кроме того (так ей показалось), пальцы его рук оказались увенчанными длинными и мощными когтями.

— Человек по имени Майтен передал его мне. — Неммер неожиданнов вспомнила последние слова пришельца и всплеснула руками. — Через две недели! Завтра утром они прибудут сюда!..

— Кто прибудет? — спросил Хонн — голосом, несколько более похожим на голос прежнего Хонна. — Не шевелись!

— Вот что, — Неммер окончательно пришла в себя и не на шутку разозлилась. — Делай, что хочешь, но только еда сейчас сгорит. — Повернувшись спиной к напрягшемуся «мальчишке», она сделала три шага в сторону печки (стараясь двигаться спокойно и естественно) и повернула вертел. Жаль, кроме соли нет ничего… — А теперь… — начала она, оборачиваясь, и слова замерли на её губах. Хонна в комнате не было.