Отрекаются любя. Я подарю тебе небо в алмазах

Шилова Юлия Витальевна

Подъехав к дому, я припарковалась и заглушила мотор. Затем выскочила из машины и рывком распахнула дверь.

– Люська, срочно сюда!!! Люська! У меня в машине раненый! Помоги мне перетащить его в дом! Люська!

Забежав в дом, я буквально влетела в комнату, где лежал Сергей, но его там не оказалось, впрочем, так же, как и Люськи.

– Чертовщина какая-то… Неужели он уже встал?! Люська!!!

За считанные секунды я обежалавесь дом. Забиралась по лестнице, падала, скатывалась вниз, ударялась, вскрикивала, уже практически не сдерживала рыдания, влетала во все комнаты, но никого не находила. Через некоторое время я поняла, что дом пуст.

– Как же так? Что произошло? Куда они подевались? Сергей же еще был плох. Он

даже не мог вставать.

Еще раз окинув взглядом весь дом, я застонала, схватилась за голову, пошатнулась от нахлынувшего головокружения, стиснула зубы и, держась за стенку, пошла в ту комнату, где еще совсем недавно лежал Сергей. Подойдя к кровати, я посмотрела на лежащий на ней листок бумаги и сразу поняла, что это записка. Она лежала среди разбросанных пустых шприцев и валяющихся на полу капельниц. Все было перевернуто вверх дном и напоминало следы какой-то непонятной, незримой борьбы. Взяв листок в руки, я стала вчитываться в нетвердые пляшущие строчки:

«Если ты хочешь увидеть свою подругу живой и невредимой, то ничего не предпринимай, жди, когда я выйду на связь и сообщу, что тебе делать дальше. И знай, что у меня не бывает предупреждений. Я говорю всего один раз».

Прочитав записку, я слегка вздрогнула и уронила ее на пол.

– Бог мой. Бедная Люська… Это я во всем виновата… Я ее не уберегла и оставила наедине с этим чудовищем. Никогда нельзя выхаживать врага, потому что как только ему станет лучше, он тут же сунет тебе нож в спину. Но сейчас… Сейчас я подумала о Петьке и о том, что его надо вытащить из машины. Только что я могу для него сделать, как лечить? Ведь я не врач и даже не медсестра… Я могу вызвать частного врача… Точно, могу вызвать частного врача… Хорошо ему заплачу, и он будет выхаживать Петьку. Господи, а как же с Люськой-то быть? Пока никак… Если Сергей написал эту записку, значит, пока он ничего не сделает, потому что Люська его козырь, ну а дальше будет видно.

Сейчас я должна подумать о Петьке. Бросившись к машине, я открыла багажник, увидела, что Петька по-прежнему лежит без сознания, скинула с него плед и потащила его к себе в дом. Тащить на себе здорового мужика работенка не из легких, но все же я с ней справилась. Перетащив Петьку в дом, я положила его на кровать, потерла изрядно вспотевшую спину и тут же обратила внимание на то, что он уже не бледный, а какой-то сине-желтый и вдобавок очень холодный…

Дрожащими руками я попыталась нащупать у Петьки пульс и с ужасом поняла, что пульса нет. Нет…

– Петька! Петр, черт тебя побери!!! Петр!!! – Я стала лупить его по щекам, но это оказалось бесполезным занятием. Только теперь я окончательно убедилась в том, что Петька мертв…

Глава 18

Я не знаю, сколько времени я просидела в комнате для гостей с бутылкой виски и сломанной плиткой горького шоколада. Но на улице уже было темно. Темно было не только на улице. Темно было и в моем доме, потому что я не включала свет. И конечно же, темно было у меня на душе. В моем доме никого не было. Никого, кроме меня и мертвого Петьки, который лежал на том же самом месте, где еще совсем недавно лежал раненый Сергей. Опомнившись, что уже ночь, я, заметно пошатываясь, доплелась до настольной лампы, быстро ее включила и села обратно на пол, поджав под себя колени. Как только темнота немного рассеялась, я оглядела огромную, уютно обставленную гостиную, вспомнила то прекрасное время, когда мы с Вадимом ездили по магазинам и с удовольствием выбирали мебель. Мы выбрали самую изящную мебель и наши последние вечера перед поездкой в свадебное путешествие проводили именно в этой комнате на мягких, пушистых коврах. Вадим любил растопить камин, сесть напротив меня и пожирать меня глазами. Со дня его смерти я не растопила этот камин ни разу. Ни единого раза… И в этой комнате уже не было так тепло и уютно, как раньше.

Не знаю

зачем, я решила растопить камин и лишь с пребольшим трудом смогла это сделать. Когда камин был растоплен, я села неподалеку и принялась смотреть на огонь. Язычки оранжевого пламени мгновенно зачаровали и вводили в транс. Я вдруг вспомнила тот последний вечер, когда сидела на этом же самом месте, но только в объятиях Вадима. Была ли я тогда счастлива? Не знаю. Я никогда не связывала счастье с присутствием в моей жизни какого-нибудь мужчины, потому что мужчины не столько делают женщину счастливой, сколько дают иллюзию этого самого счастья. Если мужчина смог осчастливить женщину и в его власти сделать ее безгранично счастливой, значит, он может все изменить в один миг и сделать ее глубоко несчастной, потому что мужчины крайне непонятные существа. Они любят вас только тогда, когда вы гладите их по шерсти, говорите ласковые слова и кладете им в рот вкусный кусочек мяса. В таких случаях они преданно смотрят вам в глаза и при каждой встрече радостно виляют хвостом. Но если, не дай бог, вы попробуете возмутиться и погладите их против шерсти, то они тут же встанут на дыбы, поднимут хвост и облают вас так, что просто нельзя передать словами, а может быть, даже покусают и убегут к другой хозяйке, которая ничего не требует, не делает никаких замечаний и на все смотрит сквозь пальцы.

Так вот, в тот вечер мне было спокойно и хорошо. Господи, как бы я хотела вернуть тот вечер… Как бы я этого хотела… В тот вечер я еще не знала и не могла знать, что Вадим, сжимая меня в своих объятиях, тщательно обдумывал план моего убийства…

Мой взгляд остановился на мобильном телефоне, который лежал на пушистом ковре совсем неподалеку от меня.

Дотянувшись до мобильника, я поднесла его к лицу, внимательно посмотрела на кнопки и сама не знаю зачем набрала номер Артура. Мне почему-то захотелось ему все рассказать, и я была просто уверена, что он обязательно меня поймет и простит. Да и не только поймет. Он обязательно мне поможет… Впрочем, как помогал мне всегда. Все эти годы.

В тот момент, когда Артур снял трубку, я постаралась улыбнуться и произнесла все то же затертое слово «привет», правда, не так радостно, как когда-то.

– Але… Але… – послышался на том конце провода до боли знакомый голос человека, такого близкого, даже родного и одновременно такого далекого – чужого мужа, отца и главы крепкого семейства.

– Артур, ты меня слышишь? Это Татьяна. Здравствуй, мой дорогой. Знаешь, мне сейчас так паршиво… Я совершенно одна. Сижу у камина, пью виски, а в соседней комнате, прямо на кровати лежит труп. Только не думай, что я его убивала. Я его не убивала. Я просто его не уберегла…

– Але. Але. Вас совсем не слышно…

– Артур, хватит прикидываться. Я тебя слышу очень хорошо. Артур, ответь мне?

– Але… Але…

– Артур, кто это? – где-то там, вдалеке, послышался недовольный женский голос. – Кто тебе звонит так поздно?

– Ничего не слышно. Я думаю, кто-то ошибся…

– Артур, это я, Татьяна. У тебя что, совсем нет никакой возможности со мной поговорить?

– Девушка, вы ошиблись.

– Я ошиблась?! Это, может, ты ошибся, что так со мной разговариваешь?!

– Набирайте правильно номер и не беспокойте, пожалуйста, людей, которые уже приготовились ко сну, своими звонками.

В трубке послышались короткие гудки, а я по-прежнему держала мобильник возле уха и не верила в то, что сейчас говорила с человеком, дороже которого для меня когда-то не было никого на свете…

Обхватив колени руками, я вдруг подумала о том, что любовь – это великолепное горе, в котором, несомненно, есть какое-то счастье, какие-то страдания и какие-то слезы. Я никогда не воспринимала Артура как своего любовника, потому что само слово «любовник» звучит как-то цинично. Я всегда воспринимала Артура как друга, даже несмотря на то что у нас с ним долгие годы была так называемая незаконная любовь.