Отродье ночи (Шорохи)
Шрифт:
Полуденная тень пальмы переместилась, и теперь солнечный свет проникал сквозь ветровое стекло и падал на лезвие. Острие ножа холодно поблескивало.
Когда он рассматривал нож, его тонкие губы медленно растягивались в улыбку. Несмотря на кошмар, сон освежил и придал ему сил. Он был абсолютно уверен, что утреннее землетрясение — это добрый знак.
Он найдет эту женщину сегодня же. По крайней мере, в среду. Он представил себе ее нежное теплое тело, безупречно чистую кожу и расплылся в улыбке.
В четверг после обеда Хилари Томас делала покупки на Беверли-Хиллз. Вернувшись вечером домой, она припарковала свой кофейного цвета «мерседес» на круговой дорожке у входа. Наконец дизайнеры женской одежды позволили женщинам выглядеть женственными, и Хилари удалось купить все то, что отсутствовало в течение последних пяти лет, пока в моде была одежда военного покроя. Трижды Хилари выезжала и возвращалась с полным багажником.
Вынимая последние свертки, она почувствовала на себе чужой взгляд. Она выпрямилась и огляделась. Заходящее солнце клонилось за большие дома, окрашивая все в золотой цвет. На газоне играли двое ребятишек, по тротуару, примерно у следующего квартала, весело шлепал ушастый коккер-спаниель. Но вся округа была погружена в абсолютную, чуть ли не сверхъестественную тишину. На противоположной стороне улицы стояли два автомобиля и фургон «додж», но в них, как она видела, никого не было.
— Лезут в голову разные глупости, — подумала она. Кто мог смотреть? Но отнеся последние свертки и вернувшись, чтобы поставить машину в гараж, она вновь почувствовала на себе чей-то взгляд.
Около полуночи, когда Хилари полулежала в кровати с книгой в руках, ей показалось, что снизу раздаются какие-то звуки. Отложив книгу, она прислушалась.
Шелест. На кухне. У задней двери. Прямо под спальней. Она выскользнула из постели и накинула халат, халат темно-синего цвета, купленный накануне.
В верхнем ящике ночного столика лежал заряженный револьвер 32-го калибра. Она постояла, прислушиваясь к шорохам внизу, затем взяла револьвер.
Может быть, это обычные шорохи, которые время от времени слышны в домах. Однако она живет здесь всего шесть месяцев и ничего подобного еще не слыхала.
Остановившись на площадке, Хилари посмотрела вниз, в темноту, и спросила:
— Кто здесь?
Ответа не последовало.
Выставив вперед правую руку с револьвером, она спустилась вниз, пересекла гостиную, с трудом сдерживая дыхание и безуспешно пытаясь придать руке, держащей оружие, подобающую твердость. Хилари зажигала свет во всех комнатах подряд, приближаясь к задней части дома. Она все еще различала странные звуки, но все стихло, когда Хилари вошла на кухню.
Ничего подозрительного она не заметила. Темный сосновый пол. Шкафчики темного соснового дерева, из-за стекла глянцевито поблескивают приборы. Ярко сияют подвешенные на стене медные кастрюли и прочая утварь. Никаких намеков на то, что кто-то уже побывал здесь до нее. Хилари стояла в дверном проеме и ждала возобновления странных звуков.
Ничего. Лишь мягкое гудение холодильника. Наконец, она пересекла кухню и дернула ручку задней двери. Закрыто. Она включила свет во дворе и подняла жалюзи, закрывавшие окна. Справа притягивающе мерцала водная поверхность бассейна. Слева раскинулся тенистый садик розовых кустов, десяток бутонов рдели сквозь блистающую зелень листвы. Все было тихо и неподвижно.
«То, что я слышала, всего лишь шорохи в стенах», — решила она.
Приготовив сандвич и захватив бутылку холодного пива, она поднялась наверх. Свет остался гореть, это, решила Хилари, отпугнет любого вора, если, действительно, кто-то пытается посягнуть на ее собственность. Хилари знала точно, чего она боится. Раздражительность явилась симптомом более серьезной болезни, название которой «я-не-заслужила-этого-счастья». Эта болезнь захватила ее мысли. Хилари пришла ниоткуда, возникла из ничего, а теперь у нее есть все. Подсознательно она опасалась, что Бог заметит ее и решит, что она не заслужила того, что имеет. Затем обрушится возмездие. Все накопленное ею будет разбито и унесено прочь: дом, машина, счета в банках. Эта новая жизнь, которою она живет, кажется волшебной сказкой, слишком счастливой, чтобы длиться долго.
Нет, черт побери, нет. Довольно унижать себя и думать, что ее благополучие — это лишь результат счастливого случая. Простое везение тут ни при чем. Она родилась в доме, где царило отчаяние, была взращена не с добротой, но в атмосфере угроз: дочь, нелюбимая отцом и ненужная матери, она жила в среде злобы и эгоизма. Конечно, в Хилари и не могло быть при таких тягостных обстоятельствах чувства собственного достоинства. Долгие годы она боролась с комплексом неполноценности. Теперь это позади. Теперь она не позволит старым сомнениям вновь возникнуть в ее душе. Дом, машина и деньги останутся, она заслужила их. Она много работает, и у нее есть талант. Работу она получила не по дружбе или через родственников. В Лос-Анджелесе у нее никого нет. Деньги ей платят не за красоту. Привлеченные рекламой индустрии развлечений и обещанием славы, красивые женщины табунами прибывают в Лос-Анджелес, но с ними здесь обращаются хуже, чем со скотом. Хилари же — хороший писатель, превосходный мастер, знающий, чем привлечь зрителя и заставить его платить. Каждый цент, который она получает, заработан трудом, и у Бога нет оснований быть столь немилосердным.
— Расслабься, — сказала она громко.
Внизу было тихо, никто не ломился в кухонную дверь. Все это лишь показалось ей.
Съев бутерброд, Хилари спустилась вниз и погасила свет. В эту ночь она спала крепко.
Следующий день был одним из лучших дней в ее жизни. И одним из худших.
Среда началась хорошо. Небо было безоблачно, воздух чист и прозрачен. Утренний свет очаровывал неповторимыми оттенками, какие встречаются только в Южной Калифорнии, да и то очень редко. Кристальный свет струился с небосвода, подобно солнечным лучам на картинках кубистов. Создавалось ощущение, что воздух вот-вот исчезнет, как занавес, и тогда людям откроется новый мир.
Хилари Томас провела утро во дворе. Расположенный позади двухэтажного дома в неоиспанском стиле и окруженный стенами, двор занимал пол-акра. Здесь цвело более двадцати видов роз — клумбы, ажурные решетки, живые изгороди — повсюду глаз замечал разнообразие форм и оттенков. Повсюду сияли белые и красные, оранжевые и желтые, розовые и пурпурные, даже зеленые бутоны. Одни из них были размером с блюдце, другие могли бы свободно пройти сквозь обручальное кольцо. Сорванные ветром лепестки усеивали бархатисто-зеленый газон.
Каждое утро по два-три часа Хилари проводила в саду. Она всегда с удовольствием входила сюда, здесь удавалось отдохнуть и отвлечься. Конечно, она могла позволить себе нанять садовника. На ее имя до сих пор приходили гонорары за первый удачно снятый фильм «Ловкач Пит из Аризоны», вышедший из производства два года назад. Новая картина «Холодное сердце», взятая в прокат два месяца назад, оказалась еще успешнее «Пита». В районе Бел-Эйр и Беверли-Хиллз Хилари купила двенадцатикомнатный дом и уже полностью оплатила стоимость участка. В кругах шоу-бизнеса ее карьеру называли «бешеным богатством». Так оно и было в действительности. Стремительная, как буря, кипящая планами и возможностями, она чувствовала себя на вершине славы. Чертовски удачливый киносценарист, она, если бы захотела, могла бы нанять взвод садовников.