Отщепенцы Перна
Шрифт:
Санетер догнал холдера на широкой лестнице; тот устремился вниз, едва касаясь ступенек. Мастера тяжело пыхтели позади. Арфист, не считавший себя раздражительным человеком, с удивлением сообразил, что не может успокоиться. Не может успокоиться! Какое там! Он был зол, как некормленный страж порога! Впереди Торик изрыгал проклятья. Чем дальше они мчались по хорошо укатанной тропинке, извивавшейся вдоль береговых скал, тем более виртуозными становились его ругательства. Мастера не отставали от холдера.
– Ну и ведьма! – кричал Габред, мастер земледельцев. – Даже с Киларой жить было спокойнее!
– Я бы изрубил ее кишки на наживку, да только рыба побрезгует этакой дрянью! –
– Древняя рухлядь, – таков был вывод Мейнда, скотовода. – Бесполезная мразь! Засолить ее в бочке – в назидание потомству.
– Если бы не их драконы… – протянул дубильщик Торстен. Он злился не меньше остальных, но по натуре был осторожным человеком. Эти слова приостановили поток брани; мастера умолкли. В недавние Обороты, когда в Южном еще лечились раненые всадники, обитатели прибрежного холда хорошо узнали обычаи драконов; не раз и не два над Вейром возносился тоскливый душераздирающий вопль, которым крылатое племя провожало сородича, навсегда уходившего в Промежуток после смерти своего всадника.
Санетер был благодарен дубильщику; его слова отрезвили всех. Идея о неприкосновенности всадников была впитана с детства – даже таким непокорным упрямцем, как Торик. И хорошо еще, что они покинули Вейр до того, как непоправимое… кое-что похуже бранных слов! Санетер вытер пот, оросивший виски. Во имя Первого Яйца, что еще они могли сделать! Конечно, сюда высланы одряхлевшие бездельники, уже забывшие, что такое подняться в полет… Если бы не их драконы!
– Они сами виноваты, – снова начал Торик придушенным от ярости голосом. – Не могли как следует ни навьючить драконов, ни разгрузить их… Вот один из мешков и развязался! И эта ведьма даже не представляет, что в нем было! – он фыркнул. – А потом нас вызывают, словно провинившихся учеников…
– Скорее – словно рабов! – сердито ввернул Габред. – …чтобы устроить выволочку за кражу! И кто ее видел, эту кражу? Огненная ящерица! Хорош свидетель! – Торик потряс огромным кулаком. – Что же, теперь я должен ставить охрану вокруг их Вейра, если они не могут сами уследить, кто и когда таскается к ним? И приставить к каждому мешку парня с дубиной? Кто же будет тогда работать? – Походя он сломал нависавшую над тропинкой ветвь и начал свирепо обрывать с нее листья. – Они вспоминают о нас лишь тогда, когда во время попоек неожиданно кончается вино! Или мясо!
Последние четыре Оборота, с тех пор, как часть Древних всадников выслали на Южный материк, такие сцены случались не раз: новые обитатели Вейра требовали от Торика объяснений по таким вопросам, о которых он не имел ни малейшего понятия. Придет день, когда холдер откажется отвечать на их вызовы, и Санетер старался не думать о последствиях. Всадники не могли покинуть юг, а Торик – не хотел; здесь была его земля.
Все эти дрязги не радовали арфиста, ломая глубоко укоренившиеся представления о долге и традиционных обязанностях. Он не понимал, почему Предводители Вейра снова и снова придираются к Торику; тот был превосходным хозяином, опытным и твердым.
Может быть, цель бесконечных придирок Мардры и заключалась в том, чтобы заставить Торика бросить Южный и заменить его кем-нибудь другим, более покорным? Торик был молод и честолюбив – более честолюбив, чем дряхлеющие вожди Вейра, и имел далеко идущие планы. Вряд ли Т'тон и Мардра могли их оценить – как и щедрость кормившего их холда. До недавних пор Торик старался не разжигать конфликт, повторяя арфисту, что проще выполнить глупый приказ, чем спорить с ним. Иногда, мрачно усмехаясь, он говорил, что старые бездельники перемрут в своем Вейре
Пока Торик со своими холдерами трудился в поле, в лесах и на воде, добиваясь богатства и процветания, в Вейре шли бесконечные кутежи и попойки. Торик посылал людей разведывать новые земли, а всадники сидели в своих покоях, изредка выбираясь к морю, чтобы искупать драконов. Торик тайком привозил с севера умелых мастеров, но добрая часть их работы шла на прокорм бездельников. Вдруг Торик, остановился посреди дороги – так резко, что мастер рыболовов налетел на его широкую спину. Холдер повернул голову к спутникам, глаза его вспыхнули, огромный кулак прорезал воздух.
– Любой… – зеленые зрачки метали молнии, – любой болван… еще один гневный жест, – который покажет этой мрази… – яростный толчок в сторону Вейра, – …хоть одну кладку файров… хоть одно яйцо… будет тут же вышвырнут на север! Ближайшим кораблем! Всем понятно? – он пристально уставился на спутников. – Я объявлю твой приказ, – успокаивающе сказал Санетер. Торик развернулся и, вздымая сапогами пыль, зашагал по тропе; мастера торопились за ним, с трудом приноравливаясь к стремительным движениям холдера. Арфист плелся позади, размышляя. Неужели ящерка Мардры, невинное создание, явилась причиной такой суровости? Сбор яиц файров был одним из самых доходных промыслов в прибрежном холде – этот товар пользовался неизменным спросом в более обитаемых местах. Редкие корабли, приходившие с севера, неделями ожидали в гавани, когда какой-нибудь счастливчик найдет готовую к Запечатлению кладку.
Санетер отставал все больше и больше. С одной стороны он хотел поразмыслить над полученным приказом, с другой – не видел повода соревноваться в беге с человеком, младше его на двадцать Оборотов. С возрастом он потерял былую энергию и хотя его суставы в теплом климате юга ломило не так сильно, как в туманных северных горах, последствия только что пережитого нервного стресса давали о себе знать. Он вытер вспотевшее лицо и замедлил шаги, пока сердце не успокоилось и пульс не стал ровным.
Он попытался представить, как расценят сообщение о последнем инциденте в главной мастерской цеха, в Форте. Робинтон прекрасно представлял, что Торик не выносит Древних; возможно, он знал гораздо больше о Т'тоне, Мардре и Т'куле, чем догадывался арфист Южного. Пожалуй, надо сообщить Робинтону и о последнем приказе Торика. Кладка файров была огромной ценностью; за нее давали больше марок, чем холд средних размеров мог выручить за свою продукцию в три-четыре Оборота. И потребность в огненных ящерицах все росла и росла! Они являлись не просто любимицами, домашними баловнями – неодолимая симпатия тянула этих полуразумных созданий к людям и те отвечали им взаимностью. Санетер вздохнул, рассчитывая, что его крошка – бронзовый услышит эти благие мысли и, не опасаясь больше озлобленного Торика, вернется на плечо хозяина, свой привычный насест.
Впрочем, подумал арфист, стоит ли этот глупый скандал внимания мастера Робинтона? Что случилось, в конце концов? Мардра послала за ними, чтобы продемонстрировать пустой мешок, развязавшийся во время транспортировки. Санетер внимательно его осмотрел, пощупав веревку она, несомненно, была свита из набольской пеньки. Из мешка несло чем-то кислым – словно в нем разлилась жидкость, забродившая на горячем солнце. Откровенно говоря, попахивало мочой, но Санетер решил, что в мешке было вино; из Тиллека и Бендена слали достойную десятину в Южный Вейр. Правда, с негодованием подумал арфист, продукции этих двух винодельческих холдов едва хватало изгнанникам на половину Оборота; пили в Южном крепко.