Отсчет теней
Шрифт:
Священник помолчал, окинул взглядом замершего в ожидании Баюла, склонившего голову Лукуса, разинувшего рот Дана.
— Первый раз в храме? — спросил Едрис, обращаясь к мальчишке. — Что удивляет?
— Ты говоришь негромко, но я слышу все так, словно ты кричишь! — восторженно прошептал Дан.
— Своды, — повел рукой над головой священник. — Впрочем, лучше тебе об этом расскажет Баюл. Пусть денег на храм он и не жертвовал до сегодняшнего дня, но руками помогал изрядно. А его руки стоят очень дорого! Подождите меня здесь.
Священник
— Колдовал, что ли, для храма? Чудеса показывал?
— Все-таки есть что-то в тебе змеиное, — с укоризной выговорил ему Баюл. — Не колдовал я! Вот этими руками кладку обновлял, щели замазывал да своды белил. И никакой платы, кроме чашки храмового супа, не требовал!
— Ну ты прямо ингу! У тебя, случаем, крыльев нет? — усмехнулся Лукус.
— Банги я, — сжал губы Баюл.
— Я заметил, — примирительно улыбнулся Лукус.
— Что это? — спросил Дан, показывая на высокий сосуд, закрепленный на кованом основании.
— Это? — Банги подошел ближе, пригляделся. — Это такой календарь. Искусный стеклодув выдул длинный и ровный цилиндр, впаяв в его середину металлический диск с отверстием. Ровно в полдень служитель храма налил сверху масло, подкрашенное красной глиной. Оно начало капать вниз через отверстие. На следующий день в полдень священник отметил полосой, сколько накапало, и так каждый день в течение недели. Лишнее масло выливается, сосуд закупоривается и переворачивается. Видишь, отметки с двух сторон? Если в первый день недели переворачивать календарь, всегда узнаешь, какой день!
— У Вика Скиндла я видел календарь, с помощью которого он может по долям разделить на части день, — заметил Лукус.
— Зачем? — удивился банги. — Неужели для того, чтобы не забыть о времени обеда?
— Ты явно не закончил свое обучение в Гранитном городе, — вздохнул белу. — Ни один мудрец, не зная, какая идет часть дня, не сможет наблюдать за звездами или правильно составить чудодейственное зелье.
— Зелье? — хмыкнул банги. — Ну не знаю, как с календарем составлять зелье, а вот зачем измерять части дня, если звезды появляются ночью, — это для меня еще большая загадка!
— Обувайтесь и идите сюда, — наконец послышался голос священника из-за занавеси.
Едрис зажег тусклый светильник, провел друзей узким коридором, спустился по ступеням в сырой подвал, отодвинул в сторону кажущуюся монолитной стену, обернулся, протянул плошку Баюлу.
— Дальше сами. Идите тихо, ход под мостовой проходит. Обычный элбан ничего не услышит, но у серых такие слухачи есть, что впору по воздуху летать. В конце коридора упретесь в тупик. Справа найдете выступающий кирпич, нажмите на него и сразу толкайте стену перед собой, а дальше увидите.
Баюл поднял колеблющийся огонек пламени над головой и зашагал по узкому проходу.
— Хорошо быть маленьким, — примиряюще
— Хорошо, — гулко прошептал Баюл и, обернувшись, хихикнул. — Банги и до меня не оставляли своим вниманием Индаин, но только с моим приездом ревнивые и хвостатые мужья начали, приходя домой, проверять не только под кроватью и за занавесями, но и в ящиках комодов, в шкафчиках и сундучках.
— Разве бывают хвостатые мужья? — удивленно прошептал Дан.
— Бывают, — серьезно кивнул Лукус. — Правда, это не совсем те хвосты, о которых ты подумал. Это, скажем так, легкое душевное расстройство. Кстати, травами не лечится.
— Ну, некоторым помогает кувшинчик хорошего вастского вина, — поднял в полумраке палец Баюл и тут же застыл: — Тихо!
Где-то вверху еле слышно зацокали копыта.
— Мы действительно под мостовой, — прошипел банги, двигаясь дальше. — Убей меня, если я знал об этом подземелье! А мне уж казалось, что Индаин меня ничем не удивит! А вот и тупик.
— Я предпочитаю удивляться в лесу или на лугу, — проворчал Лукус, нащупывая кирпич. — Дави!
Баюл кряхтя уперся в стену, она неожиданно легко пошла в сторону, так что банги едва не упал. Впереди оказался освещенный проход, заканчивающийся дверью.
— Этот Едрис довольно прыток, если так скоро успел обернуться! — удивился Лукус.
— Или протоптал в этом коридоре тропинку, — продолжил Баюл и толкнул дверь.
Дан ожидал увидеть все, что угодно, но не обыкновенный подвал с низким закопченным потолком, выбеленными стенами и тяжелым деревянным столом, за которым сидели полдюжины рослых ангов и спокойно ели копченую рыбу, насыпанную внушительной горой на широком подносе.
— Садитесь, — показал на свободную скамью самый рослый из них.
Баюл ободряюще подмигнул спутникам, вскарабкался на место и тут же запустил зубы в приглянувшуюся ему рыбку. Дан тоже протянул руку, пригляделся к тому, как едят анги, осторожно отломил рыбью голову, выволакивая вслед за ней комочек внутренностей, содрал вместе с колючим плавничком кожу и откусил немного. Удивительный вкус сразу наполнил рот слюной. За первой рыбкой последовала вторая, за ней третья, когда же мальчишка, мотнув головой, понял, что есть больше не может, куча на подносе уменьшилась втрое.
— Вот так, — усмехнулся здоровяк. — Когда на столе копченая колючка, разговаривать бесполезно. Правда, одну сказку, парень, ты развеял. Будто колючкой нельзя наесться.
Анги дружно захохотали, а Лукус настороженно посмотрел на потолок, прислушиваясь.
— Не волнуйся, белу, — махнул рукой анг, — здесь нас не услышат. Сверху старинный ангский дом с толстыми стенами.
— Послушай, Жеред! — поинтересовался банги. — Неужели, для того чтобы поесть этой замечательной рыбки, следовало так глубоко забираться под землю?