Отсчёт. Топи
Шрифт:
– Не ты ли хотел, чтобы всё шло своим чередом, и дворец нанимал Рысь, когда та будет иметь определённую известность?
Он откинулся на спинку кресла и задумчиво потёр сложенными указательным и средним пальцами висок.
– Хотел. Но, если тебя спросят прямо, будь умницей и прояви лояльность короне и королю лично. Номинально ты служишь Лиге, а та сама выбирает, чьи заказы исполнять. Так что подчиняться Росэру ты должна только как Марисса лисс Ашэ. Однако если ты встанешь на его сторону как тень… к тому же, нет ничего странного, что на провокации Тэриньо ты не поддалась, а вот королю рассказала всё лично, без утайки – мало ли, вдруг советник предатель или шпион?
В словах Кирино, как, впрочем, и всегда, был резон. С учётом репутации отца, Росэр вполне мог хотеть пригласить меня на службу, а Тэриньо, как верный советник, тут же начал вынюхивать любыми доступными способами, что же я за тёмная лошадка такая.
Особенно разговорчивым хмырь становился, когда дело касалось вещей, имеющих прямое отношение к его планам. И такой Кирино мне нравился куда больше – исчезала всякая надменность и мрачность, ехидство и грубость. Только дело, только по существу, никаких подколок и попыток задеть.
– Начни разговор сама, пропустив обычную светскую болтовню, которую, я уверен, разведёт Росэр. – Кирино постучал пером по столу, задумчиво глядя куда-то вдаль. – Начни с «правды». Ты – тень, но не хотела говорить об этом, пока не пройдёшь посвящение. Теперь оно пройдено, и ты готова служить, как и твой отец. В том, что ты знаешь о принадлежности отца к Псам Короны, нет ничего удивительного. Сама Раджети становиться не хочешь, но в разумных пределах готова выполнять любую работу как тень, причём заказы согласна брать напрямую, без посредничества Лиги.
– Стоит ли так форсировать события? – я нахмурилась и покачала головой.
– Ты осторожная, но так дело не пойдёт. Росэр должен видеть в тебе юную девушку, воспитанную патриотом – каким и является Грассэ, – с горящими глазами и верой в свою страну, готовую положить жизнь на служение Коссэ.
– И мне так просто будут доверять?
– Тебе – нет. Но у Грассэ хорошая репутация и доверительные отношения с Росэром.
Кирино выжидающе уставился на меня. Он хотел, чтобы дальше я поняла всё сама?..
– Ты имеешь в виду, настолько хорошие, что тебе, чужаку без роду и племени, пожаловали южные провинции, граничащие с Топями, сделав не только герцогом, но и доверенным советником?
– Даже самого способного демонолога не приблизят к себе настолько, если он иноземец, – хмырь тихо фыркнул и вернулся к бумагам.
– Ты расправился с убийцей сестры короля и спас его племянницу, – возразила я.
– Да хоть десяток племянниц. Для Росэра важнее то, что мне доверяет не только Грассэ, но и Талиссия. Король обладает удивительной проницательностью и мудростью, и всё же у него есть существенная слабость – вера в божественную поддержку всего рода Коссэль, якобы берущего своё начало от самой Кетры. И дети особенно любимы ею.
– То есть, раз Талиссия не видит в тебе ничего плохого, так и есть? – я не выдержала и рассмеялась. Но он будто бы этого не услышал.
– Не думай, что из-за своих слабостей Росэр стал менее опасным. К тому же, пока для Талиссии я и правда не представляю никакой угрозы.
В этих словах будто бы прозвучал намёк, и стало не до смеха. Ко всему прочему, Кирино явно не намеревался продолжать этот разговор – наставления он дал, разжевав их до невозможности, и потому до завтрашнего утра от него можно не ждать особой болтливости. Со вздохом я всё-таки решила оставить злополучный кекс на столе и пойти заняться каким-нибудь очень важным делом. Жаль, таковых на сегодняшний день не наблюдалось. В Шёпот меня не отпустят, Лар и так уже настрадался от моей скуки порядочно…
– Если у тебя нет второго кекса, то дверь – там, – услужливо подсказал хмырь, не поднимая головы.
Что ж, видимо, это означало, что мне стоило оставить его наедине с бумагами.
(4)
Под ногами мелькала река уличных огней. Далёкие голоса были едва различимы сквозь пуховое одеяло темноты… да и какая разница, о чём говорили люди, когда здесь и сейчас не существовало ничего, кроме бесконечного движения? Я перелетала с крыши на крышу в два шага, оставаясь невидимкой, будучи бестелесной тенью – без этой силы, без покачивающегося в такт сердцебиению маятника… там, по ту сторону, я всё ещё была немощной девчонкой, оправляющейся от посвящения. А здесь, здесь!..
Таши схватил за руку и, дёрнув, прижал к себе. Чуть было не вскрикнув от возмущения, я вовремя вспомнила, что говорить в тенях опасно, и испуганно уставилась на мэтра. Эйфория мигом сошла на нет, и теперь я понимала – не окажись его рядом, усвистала бы за черту города, к предместьям, а обратной дороги и не нашла бы. За год едва успела изучить Алитту, куда уж до её окрестностей… Ко всему прочему, вынырнуть из темноты обратно в реальный мир без помощи Весташи у меня пока не получалось, а долгое нахождение здесь грозило встречей с чем-то зубастым и безумно голодным. Сейчас, взяв себя в руки, я чувствовала взгляд, который следовал, по словам Таши, за каждой тенью. Может, это обманутая Смерть?
Мы спустились вниз, скрылись в подворотне… Только моргнула, и мир приобрёл утраченные доселе краски, сделался шумным, чрезмерно объёмным – каждый раз, возвращаясь из теней, я чувствовала, словно моё место там. Словно только в серости и тишине всё было на своих местах.
Мэтр предложил руку, и я не стала отказываться – хотелось сосредоточиться на громко стучавшем сердце и том чувстве, что удалось сохранить внутри. В крови бурлило что-то такое, тягучее и приятное, не дававшее слабому телу вспомнить о том, что оно слабое.
– Не поддавайся этому чувству, – Таши, напротив, выглядел не особо радостным, – оно обманчиво.
– У тебя… тоже так?
Всё внимание мэтра было сосредоточено на улице и прохожих, он будто избегал смотреть на меня. Неужели я что-то сделала не так? Нет, всё как Весташи просил – без сопровождения дом не покидала, тренировки строго под наблюдением и по той программе, что для меня составлена, занятия по магии только теоретические и исключительно с Кирино… или как раз поэтому? Чего стоило Таши уговорить побратима носиться со мной подобным образом? В доброту хмыря на ровном месте как-то не верилось. Они опять поругались из-за меня? Впрочем, нет. Лестно, конечно, но вряд ли настоящая причина крылась во мне, скорее уж, я – удобный повод. Нечего тут фантазировать.