Отшельник бонус
Шрифт:
Подавляющая харизма… и взгляд. Невыносимо тяжелый. Из-под широких век с длинными ресницами. Он проникает под кожу. Очень медленно. Очень осторожно. У него мужественное, выразительное лицо, привлекательное не красотой, а каким-то дьявольским магнетизмом. Он обошел вокруг меня, заставляя нервничать и тяжело дышать, впиваясь в сумочку все сильнее, и остановился напротив. Чуть закинув голову назад, смотрит на меня, улыбаясь уголком рта. И у меня начинают ползти по коже мурашки от этого взгляда. Мне нравится и не нравится одновременно. Но отвести глаза я просто не в силах… смотрю жадно
Мне он казался красивым, жутким и каким-то из совершенно другого мира. Даже из другой Вселенной. Светлая рубашка с распахнутым воротом открывала сильную мощную шею с ровным золотистым загаром и оттеняла его угольно-черные волосы. Кожа казалась гладкой и горячей. Да, от него исходил жар. У меня даже руки согрелись. Как говорила ординатор Ниночка – «да это же ходячий секс». И именно сейчас я поняла весь смысл этого словосочетания. И впервые в жизни у меня пересохло в горле.
– Добро пожаловать в Багровый закат. Тебе понравился дом, Надяяяя?
Я кивнула, все еще глядя в его янтарные глаза.
– Очень хорошо, – он улыбнулся, сердце забилось быстрее, потому что улыбка совершенно преобразила его лицо. Оно стало по-мальчишески озорным. Возле глаз появились морщинки, а зрачки заблестели. Я улыбнулась в ответ. А он вернулся к столу, взял дымящуюся сигару, потянул в себя дым, выпустил несколько колец в мою сторону, склонил голову к плечу и отчетливо вот этим своим спокойным голосом сказал:
– А теперь раздевайся.
Я втянула воздух и на выдохе переспросила:
– Ннне поняла?
– Сначала трусики. Не спеша. Потом платье и лифчик. Чулки не трогать. Ну! Я жду!
Тяжело дыша, я попятилась назад. Ошарашенная. Едва удерживая равновесие на дрожащих ногах. А с его лица исчезла улыбка и глаза сверкнули как-то совершенно по-звериному, даже ноздри затрепетали.
– Эээто шутка какая-то?
– Разве похоже, что я шучу? Снимай свои тряпки, Надяяя. Я хочу видеть тебя голой. Сейчас.
Глава 4
У каждого безумия есть своя логика.
Меня никогда раньше не унижали. Особенно мужчины. Особенно вот так. Вся краска сначала прилила к лицу, а потом отхлынула назад, и от злости задрожали кончики пальцев. Он что, решил, раз я устраиваюсь горничной, то со мной можно вот так? Что если я не его сословия, то уже заведомо шлюха? Я смотрела на наглого и самоуверенного ублюдка, и мне становилось все тяжелее и тяжелее дышать. Я никогда не оказывалась в такой ситуации… но я еще не боялась его. Где-то внутри остался трепет от дикого взгляда Огинского и от нечеловеческого магнетизма, обволакивающего собеседника, как паутина. Словно он обдумал каждый свой жест и каждое слово. И что еще хуже – он знал наперед, как на них отреагируют. Но был момент, когда мне вдруг показалось, что он в недоумении. Ровно секунду.
– С чего это? – спросила и сделала несколько шагов назад. – Вы что себе позволяете?
Его брови вздернулись вверх, и он ухмыльнулся. Больше мне его улыбка очаровательной не казалась. Она, скорее, походила на оскал, открывающий сбоку ряд ровных белых зубов. На какое-то мгновение мне стало страшно. Вспомнились журналисты, которые явно его боялись. С их-то профессией. Продолжая мерзко улыбаться, он сделал несколько шагов мне навстречу. Молча. Так же, как и я молча двигалась назад. Улыбка стала хищной, а глаза сузились и осматривали меня с ног до головы. Идет на меня, закусив ножку сигары зубами, и расстегивает на ходу светло-бежевый пиджак. Я с ужасом подумала о том, что я не помню, как бежать до выхода из этого дома. Я ведь даже не смотрела, какими коридорами вел меня Истукан в это крыло.
Огинский грациозно отшвырнул пиджак на пол, а я оступилась и чуть не упала, продолжая двигаться к двери и чувствовать, как на спине выступают капельки пота и становится тяжело дышать.
– Что… что здесь происходит? Я… закричу.
И глаза снова вспыхивают жутким блеском. Он мне не отвечает, но у меня ощущение, что его заводит все, что я говорю. Каждое слово вызывает очередную усмешку, а пальцы расстегивают рукава рубашки, отутюженной до идеала, со стоячим воротничком, тронешь – захрустит.
А мне становится все страшнее с каждым его шагом. Это ведь не игра. Совсем не игра. Не флирт. Не шутка. Меня явно приняли за ту, что не прочь вместе с уборкой спальни ублажать и ее владельца. Я уперлась спиной в стену возле двери.
– Не подходите ко мне! Вы что – чокнутый? Чего вы от меня хотите?
Глупый вопрос после того, как мне русским языком сказали раздеться. Он приблизился вплотную ко мне, все так же удерживая сигару зубами, сощурился от дыма, а я лихорадочно шарила по двери в поисках ручки. Вытащил сигару двумя пальцами и приблизил свое лицо ко мне, демонстративно шумно втягивая мой запах и медленно выпуская дым мне в шею. Щекотно, и в то же время, помимо страха, появляется странное томление вблизи от его рта. Противоречие на противоречии. Когда одна часть меня дрожит от ужаса, а вторая замирает от его близости. Но ведь это не флирт, Надя! Этот ублюдок считает, что в праве с тобой так обращаться!
– Женщиной… от тебя охрененно пахнет женщиной. Это такие духи? Или это запах твоей кожи?
У него очень глубокий голос. Он и успокаивает, и дразнит, и пугает одновременно. Коктейлем адских эмоций на грани.
– Зачееем? – тихо спрашиваю я, продолжая шарить пальцами у себя за спиной. Роман сжимает резко челюсти и смотрит мне прямо в глаза, бросает сигару на пол и давит носком туфли. Но не дает отвести взгляд. Внезапно в его пальцах появляется зажигалка. Он что, снова собрался курить? Но Огинский вдруг подхватывает лямку моего платья на плече.
– Не двигайся, – все так же вкрадчиво произносит он, вспыхивает огонь, и он подносит его к материи. От ужаса я всхлипнула и вся сжалась.
– Одно движение, – шепчет, а в зрачках пляшут языки от зажигалки, как дьявольское пламя на костре для грешников, мне даже кажется, что они корчатся внутри его расширенного зрачка. Души женщин, которых он сжег. – И ты вспыхнешь как факел, Надежда, – опять этот оскал с подрагивающей верхней губой. Так чувственно и дико одновременно. О, божее! Боже! Он маньяк. Он чокнутый психопат!