Отшельник
Шрифт:
– Не переусердствуй, – сказал доктор. – На вот, приведи его в чувства,– смочив ватку в растворе нашатырного спирта, он передал её громиле. Алексея вновь вернули в вертикальное положение, на всякий случай санитары его поддерживали под руки. В голове у него шумело, к горлу подступил ком, ноги дрожали.
– Ну, так ответь мне: Бог есть? – громила взглянул на пациента, тот понял – лучше ответить.
– Да, есть! – громко выпалил он и закрыл глаза, ожидая удара.
Но удара не последовало, и парень сквозь прищуренные веки увидел, что в это время доктор набирает в большой шприц лекарство из ампулы.
– Что ж, будем лечить, – вынув шприц из склянки, врач передал его помощникам, а сам вышел из кабинета. Сделав укол пациенту, санитары «упаковали» его в смирительную рубаху и отнесли в одиночную палату. То, что творилось с бедолагой после воздействия лекарства на организм лучше не описывать, он и сам всего не запомнил, сколько времени провел в связанном положении тоже не знал. Очертания окружающих его предметов начинали обретать реальные формы, хаотично блуждающие мысли выстраивались в логическую цепочку, он старался осмыслить происходящее.
Вернулись громилы, пошлёпали ладонями по щекам. Остекленевшие глаза истязуемого, пробежав по орбите, остановились, приобретая разумное выражение – Ожил голубчик, – как будто радуясь, что жертва не покинула их, злорадствовал изверг. Взявшись за связанные ноги подневольного, медики отволокли его в душевую. Затем, высвободив из смирительной рубахи, принялись из шланга смывать с него испражнения. Очевидно, это было обыденное явление после такой процедуры, поскольку комментариев не последовало.
«Подопытного» переодели в больничную одежду и начали «лечить»: давали таблетки, делали уколы. По Лёшкиным подсчетам прошло дней тридцать, и вновь он предстал перед своими мучителями в белых халатах.
– Вот чистый лист бумаги, ты пишешь, что Бога нет, и на этом «курс лечения» закончен, – глядя на парня, как удав на кролика, заискивающе мямлил доктор, – в противном случае ты сам усугубишь своё положение. Даю тебе минуту на размышление – время пошло, – приподняв край рукава, он взглянул на часы.
Алексей не сдвинулся с места.
Отведя взгляд от часов, врач дал команду санитарам: – Забирайте!
Три дня тяжелейших испытаний выпали на долю ни в чём не повинного человека. Его душили простынями, затем приводили в чувства холодной водой и снова душили. На следующий день налили в ванну ледяную воду, открыли окно и начали топить. Полуживого его привели в чувства и процедуру повторили. Лёша уже не понимал, что с ним происходит, инстинкт самосохранения утратил свою функцию, он больше не сопротивлялся. В какой-то момент громилы на самом деле его чуть не утопили, пришлось даже делать непрямой массаж сердца. Удовлетворив свои садистские потребности, санитары оставили его в покое. Главврач сделал заключение «Симулянт», и пациента отправили этапом назад в отдел КГБ.
Там, закончив следствие, выдали обвинительный лист, в котором было написано: «Религиозная агитация и оказание сопротивления должностному лицу». Затем судебное заседание и приговор: 10 лет лишения свободы.
Десять лет – огромный промежуток времени, казалось бы, можно умереть в отчаянии. Но Алексей почувствовал облегчение, после психиатрической клиники впервые появилась определенность, он знал свое будущее, отсчёт времени пошёл в обратном направлении. Если бы ни вера в Бога и постоянная молитва, то наш герой так и остался бы вечным пациентом психиатрической клиники…
Железнодорожный состав, переполненный бесплатной рабочей силой, тянулся по бескрайним казахским степям. Монотонный стук колес укачивал заключенных, измученных многодневным пребыванием в душных вагонах. Воздух был тяжелый и спертый, «парашу» выносили один раз в сутки на остановках. Алексей сидел на полу, прижавшись спиной к стенке вагона, прилечь было негде. За пазухой лежала буханка черного хлеба – его трехдневный паек, он понемногу отщипывал от неё и клал себе в рот. Глаза его были закрыты, со стороны создавалось впечатление, будто он спал. На самом же деле ему удавалось «выключать» свой мозг и ни о чем не думать, молитва же текла сама собою, всё то, что происходило вокруг него, он не слышал. Заполняющие вагон люди были разных национальностей, возрастов и социальных слоёв. Здесь были воры, а также осужденные по политической статье, севшие за религиозную пропаганду и случайно попавшие для общего количества ни в чем не повинные граждане. Последним и вину предъявляли, как принято говорить «по ходу пьесы». Все были заняты своими делами: в противоположном от Алексея углу группа уголовников играли в карты. Периодически оттуда слышались острые матерные словечки. Всё это вывело из молитвенного состояния аскета, и он открыл глаза, напротив начались разборки. Внешне было ясно, «грузили» работягу, который толком не понимал, что происходит. Его хитростью втянули в игру, ну а дальше шулерство, и он у них в кабале. Кто-то из играющих ударил неудачного картежника ботинком в лицо, тот отлетел в сторону и упал рядом с Лёшей, из носа у него потекла кровь.
– Нужно спасать парня, пока не поздно, – подумал Алексей и обратился к «веселой» публике.
– Братва, в чём мужик повинен?– спросил он, вставая с пола.
Тот, который ударил парня, очевидно, был из блатных, он и объяснил: – Проигрался фуцин, пытаемся своё получить. А тебе что, до этого дело есть?
– Я за него хочу отыграться, – подсаживаясь в круг и подавая блатному руку для знакомства, аскет представился: – Алексей.
– «Тёртый», – последовал ответ, после небольшой паузы он добавил: – Что ж, попробуй, рискни.
Когда Алексея отправляли этапом из Москвы, Полине удалось передать ему немного денег, их он и положил на кон. Мысленно обратившись к Богу: «Господи, помоги спасти невинную душу», Алексей взял колоду и стал тасовать. Пришлось напрячь память и вспомнить все технические хитрости, каким его обучил в юности Гришка. Лёха долго из ладони в ладонь пересыпал карты, при этом подушечками пальцев ощупывал каждую, затем сдал игрокам.
Блатной достал из кармана ворох денег и бросил на кон, стало ясно – у Алёшки нет такой суммы, чтобы продолжить игру. Зачастую этот прием используется в картежной игре и называется «задавить бабками». Все замолчали, ждали развязки. Тёртый с ухмылкой смотрел на своего противника, ожидая, что же тот предпримет…
Алексей посмотрев на блатного сказал: – Стиры краплёные! (это означало, что карты меченые и шулерство раскрыто).
– У тебя, – обратился он к Тёртому, – два короля и джокер, – взяв у него из рук карты, открыл их – так и оказалось. – Здесь три дамы, – он открыл карты у соседа справа. – А у меня три туза. Встав и бросив на кон тузов, Лёшка забрал свои деньги: – Игра закончена, мужик мой. Надеюсь, тема закрыта? – задал он вопрос блатному.
Тот не стал возмущаться, разборок никто не чинил, Алексей забрал только свои деньги и поэтому все остались при своих интересах.